В ноябре 2018 команда «Спорт-Марафон» отправляется в Непал для восхождения на гималайский семитысячник Пумори. Мы уже рассказывали о том, как возникла идея этой экспедиции и как собралась команда, но самое интересное — это её участники, сотрудники нашего магазина. «Ваше жизненное кредо? — Всегда!», — так озвучил их внутренний девиз главный зачинщик этой авантюры Дима Павленко.
В этом материале — горная история каждого из участников экспедиции «Спорт-Марафон».
- Как получить два «Золотых ледоруба», если выгнали из официального альпинизма.
- Что такое горные походы с восхождениями на семитысячники.
- Почему туризм — хорошая подготовка к альпинизму.
- Как выглядят походы с кувалдой и камнями в рюкзаке.
- Чему учат неудачные восхождения.
«Хожу как 15 лет назад не потому, что помогают «Золотые ледорубы», а потому, что тренируюсь до зелёных соплей»
Дмитрий Павленко, эксперт отдела альпинистского снаряжения, руководитель экспедиции. Мастер спорта международного класса по альпинизму, обладатель двух «Золотых ледорубов», гид и инструктор по альпинизму на сложных технических маршрутах.
Дмитрий Павленко на гребне Свободной Кореи (зимнее соло-восхождение по маршруту Барбера)
Вся жизнь в альпинизме — стечение обстоятельств
Я решил стать альпинистом в 10 лет, посмотрев фильм «Смерть проводника». К сожалению, в детстве я не разглядел его истинной подоплёки: на самом деле в фильме показали, что альпинизм — спорт самовлюблённых придурков, готовых на всё ради удовлетворения своих амбиций. Но тогда мне показалось, что это фильм о героических чуваках, которые куда-то лезут и кого-то спасают ценой собственной жизни.
В 18 лет я пришёл в секцию, которой руководил Сергей Николаевич Безверхов, — человек, который показал мне, что значит быть настоящим альпинистом. Он начал заниматься в 30 лет, а в 50 выполнил норматив мастера спорта. Он бегал в -30°C, для него не существовало преград в виде погоды или чего-то ещё, была только цель. В свои 50 с чем-то лет он «делал» во всём всех 20-летних пацанов. Когда тренер подаёт тебе пример, а не просто так сидит читает лекции, за ним приятно тянуться.
А дальше было просто стечение обстоятельств, как и вся моя жизнь в альпинизме. Мы поехали на скалы в Свердловск, на обратном пути из-за плохой погоды сели в автобус на экскурсию. Один из пунктов экскурсионной программы был возле Уральского политеха. Вот мы стоим, нам что-то рассказывают, и тут я вспоминаю — сотрудник политеха Сергей Ефимов был на Эвересте и в институте есть секция! А я тогда уже документы в Плехановку подал. Но в итоге решил поступать в политех, там стройфак был — думаю, родителям приятно будет, они у меня строители.
Поступил, и поначалу никак не мог поймать альпинистов. Потом одногруппник рассказал, что у них скалодром в манеже, а я на физкультуру ни разу не ходил. С тех пор только на неё и ходил… Пропускал пары, шёл в манеж и лазил. Меня за этим застукали, и как заманьяченного из альпинистской секции перевели в сборную Свердловской области по скалолазанию. Тренером там был Александр Ефимович Пиратинский — один из тех, кто пробил скалолазание в олимпийский вид спорта. Он мне сказал практически сразу: «Димон, скалолаза из тебя не получится», за что я колоссально ему благодарен, он сэкономил мне кучу времени и здоровья. Ну нет так нет, буду заниматься альпинизмом.
Лучше ходить одному, чем чёрт знает с кем
Я ушёл в армию, после возвращения оказался в резерве сборной области по альпинизму. Но ненадолго — не сошёлся характером с руководством. Я всегда считал, что меня должны оценивать по тому, как я тренируюсь и по моей преданности альпинизму, а не руководству. А поскольку лояльности к руководству я никогда нигде не проявлял, даже в армии, меня фактически «подстрелили на взлёте» и выгнали из официального альпинизма.
Статья по теме
Мне тогда повезло, что это были годы перестройки и начались коммерческие сборы. Пионером таких сборов стал один из людей, за которыми я тянулся, — Сергей Борисов. На тот момент он был лучшим альпинистом Союза, причём именно технарём, он ходил жёстко, бескомпромиссно. У него было правило — неважно, что у тебя за документы, важно, что ты можешь. За две недели с ним мы ходили больше, чем в альплагере за два месяца — те, кто мог, конечно. Я пришёл к нему второразрядником и у него же закрыл КМС.
Эти коммерческие сборы привели меня в сольный альпинизм. Периодически нарываясь на каких-то идиотов, я пришёл к выводу, что лучше и безопасней ходить одному, чем в компании чёрт знает с кем. Все бумажки на разряд сам себе заполнял, ходил в Сургутский спорткомитет с какой-то справкой — так что я селф-мейд КМС. Тогда уже понял, что в горы можно ходить без всяких корочек — приезжаешь, выбираешь маршрут по силам и ходишь в удовольствие.
История «Золотых ледорубов»
Следующая судьбоносная встреча произошла в 1996 году. Я отходил в Ала-Арче, и друг позвал на Иныльчек. В тот год проводили забег на Хан-Тенгри и туда можно было практически бесплатно залететь. А у меня тогда даже шапки не было — в Арче-то тепло. Купил какую-то шапку с дыркой и поехал.
Перед Ханом предложил сходить на Победу, акклиматизироваться. Пошли и попали в спасработы — пришлось спасать корейца с Победы. И там встретили человека, который повлиял на мою дальнейшую судьбу. Сан Саныч Михайлов был тренером свердловской сборной, которая второй год работала в Гималаях по трёхлетней программе: сначала они сходили там на семитысячник, потом на Аннапурны пытались, третьим в плане был Макалу.
Видимо, чем-то я Сан Санычу приглянулся, и он сказал: собирайся в Гималаи. Я ни сном, ни духом, а меня взяли в эту команду — совершенно случайно. Там как раз была смена поколений — старые мастера показали, что уже не могут ничего, а поскольку программа государственная, то есть «уже уплочено», ехать надо. А у нас команда молодая, средний возраст 33 года — пацаны, сопляки.
На конференции перед отъездом председатель федерации сказал что-то вроде: понятно, что никуда не залезут, но деньги уплачены, пусть съездят. Нас это очень занозило — мы окрысились и залезли. Сделали первопроход на Макалу — в тот год его признали лучшим восхождением в мире. Это было первое первопрохождение стенного маршрута, где большую часть стены мы прошли в альпийском стиле. Мы не провешивали ничего и две недели просто лезли выше семи тысяч. Два человека погибли при трагических обстоятельствах. Было много шума на западе… Французы вообще обалдели, они считали, что Макалу — это их гора, а тут какие-то черти залезли. Шум шумом, а нам дали «Золотой ледоруб»…
В 2003 году поехал на Иныльчек — просто так походить. Оказался в одном лагере с командой Одинцова, которая акклиматизировалась перед первой осенней попыткой на Жанну. Я сходил при них на Победу за два дня из базы в базу. Так получилось, что вышел рано, вернулся, они спрашивают: «Куда ходил?» Говорю: «На Победу». А меня в лагере не было одну ночь. Как так?
После этого я переехал в Москву — решил пожить нормальной жизнью, устроился на работу. В первый же рабочий день мне звонят — Саня Одинцов хочет встретиться. Блин, я только нормально жить начал. Встретились. Говорит: собираемся весной на Жанну, бросай работу, поехали с нами. А всё же думали, что с Макалу мне тогда повезло и больше я никуда не попаду — а тут опять. Свердловчане сделали всё что можно, чтобы я не попал в эту экспедицию, но поскольку лидером был Одинцов, не получилось у них…
Мы опять французов подзудили — они и Жанну считают своей горой, её макет стоит в их музее альпинизма. А тут опять русские. Опять много шума было. Ещё раз признали восхождение лучшим в мире, ещё один «Золотой ледоруб». Потом я уехал обратно в Киргизию и сосредоточился на восхождениях.
Альпинист с шилом в заднице не может быть гидом
Профессионально работать в горах я начал после того, как сходил на Хан соло по Северной стене. Я всегда считал, что пока у тебя есть спортивные амбиции, ты не можешь думать на 100% о клиенте. У меня сейчас знакомый ведёт клиента на Корженеву и Коммунизма, и жена клиента мне как-то говорит: он едет закрывать себе Снежного барса, а не моего мужа вести. Отчасти да, и это очень плохо. Пока у альпиниста есть какое-то шило в заднице, он не может быть гидом.
В 2006 году я удовлетворился и начал уже профессионально водить. Я посчитал, что за прошедшие 10 лет сходил в два раза больше гор, чем за предыдущие 20. И тут такой парадокс российского альпинизма — в 1997 году я был лучшим альпинистом мира, а на самом деле за тот год сходил две горы — Эльбрус и Макалу. А в 2008 году я сделал больше 50 восхождений, 20 «пятёрок», первовосхождения, стенные… И ничего. В этом плане «за бугром» всё по-другому, профессионалы много ходят. А у нас можно быть лучшим альпинистом, совершая одно восхождение в год.
Был момент, когда я завязал с альпинизмом, случился небольшой психологический надлом. В 2011 году я уехал из Киргизии и спокойно относился к горам. Мог зайти в «Спорт-Марафон» посмотреть на кошки, потрогать ледоруб и нигде не щипало. Я тогда работал на стройке, прошёл путь от мастера до руководителя проекта. А потом встретил девушку, которая вернула меня в горы. Приехали с ней в Ала-Арчу, и началось… В 2015-м поехал снова, сходил пару маршрутов с учеником. После того, как ученик на маршруте спрашивал, не нужна ли мне помощь, понял, что надо тренироваться…
В горах нужна не маститость, а тренировка
К следующему году мне захотелось на высоту. Я там не был пять лет и готовился так, что получился самый безумный год, который я запомню на всю жизнь. За семь месяцев я набегал 2800 км, это был кошмар какой-то. У меня был пятинедельный график, и к концу четвёртой недели я находился в состоянии овоща. Кроме дистанции, было важно время, то есть на первой неделе я бежал 20 км за 2 часа, а на пятой неделе за 1.40. Зато я поехал на высоту и ходил спокойно и с огромным запасом сил. Но всё равно столько бегать больше не буду…
На фоне Победы в лагере 4900
Высота — вещь непредсказуемая, каждый год там гибнут 1-2 маститых альпиниста. Они считают, что в горах поможет их маститость, но горам-то пофигу. Это банальная самонадеянность: они гибнут именно потому, что были крутыми, но 30 лет назад. Маститость тут не поможет, нужна только тренировка. И тренировочные объёмы должны расти вместе с возрастом — чем ты старше, тем больше сил надо тратить, чтобы поддерживать себя в адекватной форме. Смотрю на свою статистику — я люблю статистику! — и вижу, что мои результаты сейчас на уровне меня 15-летней давности, либо даже растут. Соответственно, я понимаю, что могу ходить так же, как 15 лет назад. Не потому, что помогают мои «Золотые ледорубы», а потому, что я тренируюсь до зелёных соплей.
«Каждый май хожу на Эльбрус — это как тест в начале сезона»
Алексей Киреенко, консультант отдела одежды. Горный турист, участник горных «шестёрок» с первопрохождениями, руководитель походов до IV к.с., поднялся почти на все семитысячники бывшего СССР, кроме пика Коммунизма, который планирует закрыть этим летом.
Обновление: в августе 2018 года Алексей поднялся на пик Коммунизма и стал «Снежным барсом».
Алексей Киреенко в горном походе по Тянь-Шаню
Альпинизм в рамках туризма
Я начал ходить в горы в 1982 году, ещё до армии. Первым тренером был Сергей Андреевич Фомичёв. Мне так понравился туризм, что в армии всегда носил с собой кусок репшнура и на занятиях вязал узлы вслепую. Я попал служить на финскую границу, приходилось иногда ходить по 50 километров в день — можно сказать, тренировки в армии не прекращались. На второй день после возвращения пришёл в турклуб и продолжил заниматься. В 1988 году я пришёл в школу средней инструкторской подготовки в Ленинский клуб туристов. С ним поднялся на Эльбрус в мае и понял, что горы — это моё, стал серьёзно тренироваться.
В то время не было вообще никакого снаряжения — ничего не купишь, даже если деньги были. Я сам сшил свой первый коврик из капрона и пенопласта — под ним чувствовались все кочки, но других вариантов тогда не было. Анорак и брюки тоже сам сшил, в них ещё много лет потом ходил.
На следующий год после Эльбруса был Казбек, а потом экспедиция в район пика Коммунизма и Корженевской. Тогда я зашёл на первый семитысячник. Мы поднялись на Корженевскую, потом должны были идти на Коммунизма, но дошли только до пика Душанбе, это почти 7000 м. У нас «отвалилась» часть группы, а правила тогда были очень суровыми — нам сказали, что где бы мы ни находились, в 3 часа дня поворачивать назад. Пришлось выполнить, повернули и до вершины пика Коммунизма не дошли.
В 1991 году пошёл на Хан-Тенгри, тоже в рамках похода. Пытались подняться и на Победу, но тогда не получилось. Потом почти каждый год были высокие горы: пик Ленина, потом снова Хан, а ещё через год я сам организовал попытку восхождения на Пик Победы — у меня это была уже третья попытка. Взял молодых ребят из клуба, сходили с ними на Хан, а потом с Ильёй Михалёвым зашли на Победу.
23 года спустя выяснилось, что на склонах Победы мы пересекались с Димой Павленко. Тогда мы ещё друг друга не знали и выяснили это случайно — уже здесь, в магазине, как-то разговорились, я сказал, что ходил в 95-м на Победу, начали уточнять сроки и подробности и в результате вспомнили. Мы два раза ночевали рядом на 6100 м — Дима в иглу, мы в палатке, а потом на Важа Пшавела и на гребне пересекались. Я ещё на подъёме спросил, далеко ли до сельпо…
На склонах п. Душанбе, 1990 год
На вершине Победы, 1995 год
Много ходил в горные походы с Анатолием Джулием, в составе его команды становились чемпионами России. С ним же в 2004 году была экспедиция в Китай, на пик Кашкар. Мы планировали совершить первопроход пика Военных топографов (6873 м) с китайской стороны, но тогда вмешалась погода и зашли только на Кашкар. На вершину поднимались почти две недели, взяли осадой. Спустя два года повторили попытку и на этот раз сделали первопрохождение пика Военных топографов по южному ребру, 5Б категории трудности.
Пятитысячник как подготовка к сезону
Параллельно я часто ходил в Хибины в лыжные походы, увлёкся скитуром. На майские праздники у меня традиция: иду либо на Эльбрус, либо на Казбек. Это как тест в начале сезона. В прошедшие майские праздники поднялся на Западную вершину Эльбруса дважды: 3 и 7 мая.
На вершине Эльбруса в мае 2018 года
Летом собираюсь на Памир. Можно сказать, это работа над ошибкой — хочу подняться на пик Коммунизма и закрыть «Снежного барса». Это будет и хорошей подготовкой перед экспедицией на Пумори.
Обновление: в августе Алексей Киреенко поднялся на пик Коммунизма и стал «Снежным барсом». Об этом мы обязательно расскажем в блоге.
«Туризм — хорошая школа, чтобы выбрать альпинизм»
Кирилл Харитошин, консультант отдела обуви. Горный турист и альпинист. Горный гид, водит группы на Эльбрус, Казбек, Монблан, Айленд-пик, в треккинги по Непалу.
Кирилл Харитошин перед восхождением на Эльбрус
В турклуб за гармонией
Желание путешествовать мне досталось от родителей. Все летние месяцы мы с семьёй проводили в путешествиях — это не были сложные экспедиции, а просто дикий кемпинговый туризм с радиальными вылазками. Мы ездили на Селигер и ходили по озеру на лодке, ездили на Кавказ и в Крым, гуляли по горам. Это не были походы в привычном понимании, но основу любви к путешествиям и горам они заложили.
И вот в 18 лет, в возрасте скитаний и поисков себя, я отправился в городской туристический клуб, где надеялся обрести гармонию. Прихожу туда в субботу — закрыто, а на стене объявление о походе в Крым на майские праздники. И сумма, подвластная студенту. Вышел, сразу позвонил, записался. Это был мой первый настоящий поход с костром и задушевными разговорами, который оставил неизгладимые впечатления. Потом ещё раз сходил с этой же компанией в другую часть Крыма, затем начал работать помощником гида. Составлял походный план, раскладку, работал с группой, решал организационные вопросы… Этот опыт в коммерческих походах очень пригодился мне в будущем: сейчас я сам организую треккинги, сложные выезды, авторские путешествия.
Статья по теме
Параллельно записался в турклуб МГУ и занимался там сезон: ходил на лекции, тренировки по бегу и технике туризма. До сих пор помню заготовку продуктов в поход — группа собиралась на квартире руководителя, где мы сушили мясо, взвешивали крупы строго по граммам и паковали по порциям в колготки. Нам, студентам, всё это казалось дико романтичным, настоящая подготовка к экспедиции!
Романтика или больные колени?
Отчётный поход проходил в горах Киргизии, куда мы добирались почти трое суток на поезде. Пустыня и степи, дешёвые арбузы и дыни, носки из верблюжьей шерсти, вкусные и свежие молочные продукты… Для меня это был другой мир и первое серьёзное путешествие. В походе я отвечал за аптечку: изучал лекарства, что и когда давать заболевшим участникам. Пришлось даже колоть уколы: у одной участницы проявилась сильная аллергия. В плане походного опыта это была очень ценная поездка.
Испытал на себе и туристическое снаряжение того времени. У меня были ботинки ВЦСПС и верблюжьи носки — только благодаря этим носкам я не стёр себе ноги. Рюкзак весил около 30 кг — сейчас вспоминаю и не понимаю, как вообще шёл с ним, ещё и категорийные перевалы.
Однажды на привале руководительница спрашивает: «А вот почему вы в туризм пошли?» Мы говорим: «Ну это ж красивые горы, красивые девушки, песни под гитару — романтика». А она: «Ну какая романтика? Больная спина и колени — вот это романтика!» Нам тогда было по 20 лет — молодые и амбициозные, всё это казалось неважным — здоровья вагон, времени тоже. Уже потом я понял, что она была права…
После будней туризма в альпинизме всё проще
Всё это приключение меня зацепило, но в туризме я не остался — вспомнив слова руководителя, ушёл в альпинизм. Человек ведь ищет, где проще. В альплагере те же горы, но ходить меньше, носить меньше, а лазить больше. Туризм — хорошая школа, чтобы выбрать альпинизм. Если сразу пойти в альпинизм, он не покажется таким комфортным спортом, потому что всё равно тяжело, но не с чем сравнить. А после будней туризма в альпинизме всё кажется проще.
В общем, поехал я на смену, открыл значок, прошёл все процедуры посвящения в альпинисты с целованием ледоруба, обливаниями холодной водой и прочим. В этом же сезоне сходил на 3-й разряд с превышением. На следующий сезон приехал ещё раз, уже в другой лагерь, сходил на второй разряд. В тот выезд сформировалась команда из тех, кто хотел ходить более сложные горы без оформления в альпкнижку, просто потому, что хотели и могли. Нам было по 22-23 года, в городе мы занимались промальпом, чтобы заработать на поездки в горы, а заодно и оттачивали навыки работы с верёвкой и железом.
В то же время я первый раз попал на Эльбрус. Сделал попытку взойти, но гора не пустила или я был не готов. Удалось это лет через 10, с пятой попытки. К тому времени я уже работал гидом — водил людей на Монблан, но Эльбрус всё не поддавался. И вот в очередной раз, когда в отведённое время не было погоды, я решил дождаться погодного «окна», поменял билеты и засел на юге в районе «бочек» в гостинице. Ждал погоды 5 дней и всё-таки залез. На радостях быстро забежал на вершину, ещё до рассвета, и провёл там минут 40 в полном одиночестве. А на следующий год зашёл с севера.
На альпсборах в Узунколе
На восхождении на Эльбрус
На вершине Эльбруса
На треке в Гималаях
Сейчас, помимо работы в магазине, я несколько раз в год организую треккинги и восхождения. Каждый год стараюсь открывать новый для себя маршрут. Очень люблю Непал — это уникальная горная страна, совершенно другой мир, непривычный нам, со множеством красивых горных маршрутов, от простых и доступных всем пеших треков до сложнейших альпинистских восхождений. В этом году я с группой прошёл трек к базовому лагерю Эвереста через озёра Гокио и перевал Чо-Ла (5360 м), а также впервые побывал на шеститысячнике Айленд Пик. В планах на этот год — Казбек с севера, Маттерхорн и Монблан со стороны Италии. Вернусь — расскажу и об этих горах.
«Геологическая экспедиция — тот же туризм, но в сапогах и с кувалдой»
Вячеслав Кузнецов, консультант отдела обуви. За плечами 25 лет опыта геологических экспедиций и самостоятельных путешествий, восхождения на Эльбрус, Килиманджаро, пик Маргерит и на действующие вулканы Африки.
Обновление: в июле 2018 года Вячеслав поднялся на пик Ленина.
Вячеслав Кузнецов на склонах Килиманджаро
В походы за камнями
Первый раз я пошёл в горный поход в 11 лет, когда мама купила турпутёвку в Карпаты. Тогда в СССР люди приезжали по такой путёвке в горы, там были инструкторы, горные приюты. Прямо на месте давали ботинки, рюкзаки, а в конце — значок «Турист СССР». Потом с папой ходил в водные походы, а в 14 лет стал интересоваться камнями. За камнями было интересно ходить в горы, потому что в горах много камней.
Я пришёл в секцию геологоразведочного института для школьников — там собирались школьники со студентами и ездили в горы, но не с целью пройти маршрут, а чтобы найти минералы. А выходы интересных и нужных нам горных пород находятся совсем не на туристических тропах, поэтому все походы на Кавказе, в Забайкалье, в Хибинах мы ходили по принципу «вон там что-то есть». Потом уже я узнал, что это всё были какие-то спортивные категории.
Я поступил в этот же геологоразведочный институт, учился на геолога и много ездил в геологические экспедиции. Там были те же задачи — куда-нибудь залезть и собрать образцы. Тогда не было интернета и навигаторов, а были карты, болотные сапоги и молоток. Даже оружие давали, всегда был с собой карабин. И вот мы уходили на неделю в горы, ночевали где-то в зимовьях с тентом от палатки. Ходили по геологической карте — она без рельефа. То есть ты видишь на ней контакт какого-то интрузивного гранитного тела, а оно оказывается на вершине, и там вообще только голые камни. Вокруг тайга и этот пупырь, на вершине которого цель. И ты прёшься туда по азимуту, в резиновых сапогах, с кувалдой весом в 2-3 кило. Туристы сказали бы: идиоты, а мы только так и ходили. Без кувалды нельзя, она нужна, чтобы расколоть большой камень — они снаружи выветрелые, а внутри свежак, который и надо достать и принести.
Это всё было в Сибири, там горы достаточно молодые и крутые — например, Хамар-Дабан в Бурятии. Там был настоящий трэш и в то же время огромный опыт — и экспедиционный, и туристический. Правда, продукты мы не взвешивали — обратно нужно было унести 10 килограммов камней, так что лишние граммы крупы в раскладке вообще не имели значения.
Путешествия по вулканам
Этот опыт мне очень помог дальше, когда я заинтересовался альпинизмом и записался в коммерческую группу на Эльбрус. Я тогда зашёл довольно легко — вообще весь походный быт мне давался очень легко. Тем, кто впервые идёт в горы, обычно тяжело: и в плане быта, и рюкзак нести, и ботинки неудобные, еда другая… А для меня всё это было привычным, все сложности казались ерундой: пока других рядом тошнило, мы с гидом шли и болтали. Гидом была Карина Мезова, известная альпинистка. Я тогда ещё курил, а она рассказывала, как курила с шерпами на 7000 м на Эвересте. Мне там хотелось везде залезть, что-то новое посмотреть. Сейчас думаю — а не взять ли молоток геологический, потом вспоминаю, что он же много весит. А раньше брал с собой кувалду и не задумывался.
На Эльбрус потом сходил ещё раз, для закрепления навыков. Меня вообще всегда привлекали вулканы. В Танзании есть один вулкан — просто конус, высота 3000 м. Там нет маршрутов, описаний, просто надо залезть через какие-то обвалы, чтобы посмотреть внутрь кратера. Я тогда даже не задумывался, что надо бы каску взять, хотя на 45-градусном склоне камни летели. Потом были вулканы Котопакси в Эквадоре, 4 раза Килиманджаро. Долго мечтал о Лунных горах Рувензори, хотелось на гору Стэнли — и в прошлом году я туда зашёл. Не знаю, какая там категория, всё прошло в буквальном смысле в тумане. Там пришлось использовать всё альпинистское снаряжение, и как я тогда не убился, удивительно…
На вершине пика Маргерит
На краю вулкана Ньирагонго в Конго
На вершине Килиманджаро
Когда я услышал про Пумори, то сразу понял, что тоже хочу туда. Вообще я авантюрист и всегда за любой кипиш, да и вся команда у нас именно такая, со здоровой долей авантюризма. Как сказал Дима Павленко: «Ваше жизненное кредо? — Всегда!» Вот это про каждого из нас.
У всех нас были горные планы ещё до идеи с экспедицией, теперь они помогут нам подготовиться к ней. Я в июле иду на пик Ленина, буду там проверять снаряжение, набираться опыта и готовиться к высоте.
«Если говорят, что что-то невозможно сделать, для меня это становится вызовом»
Родион Хасаншин, консультант отдела бивачного снаряжения. Любит зимние восхождения: поднимался на зимний Эльбрус, дважды ходил зимой на Казбек, бывал на вершинах Кавказа, Памира, Тянь-Шаня, Камчатки.
Родион Хасаншин на вершине зимнего Эльбруса
Зимний Эльбрус — ничего сверхсложного
Я никогда не занимался в турклубах, жил «босяком» на районе и хулиганил. В походы начал ходить лет 5-6 назад: сначала просто ездили куда-то с палатками, в какой-то момент захотелось путешествовать по стране — придумывали с друзьями места и программы, чаще всего ездили на Кольский.
Давно было желание побывать на Эльбрусе и однажды решил — надо сходить. На старой работе была подруга, которая занималась спортивным туризмом, я предложил ей эту авантюру. А она уже ходила на Эльбрус, но из-за погоды дошла только до седла и хотела попробовать ещё раз. Мы решили сходить просто вдвоём, не в коммерческой группе.
Я тогда не знал, что такое высота. Мы прочитали кучу отчётов, обсудили все тактики: как идти, где разворачиваться в случае чего, как действовать в разных ситуациях. Пошли с севера, по пути первовосходителей: там нет техники и канаток, всё по-честному, на своих двоих с рюкзаком за плечами. Приехали и реализовали эту идею, хотя в нас мало кто верил.
Когда вернулся, ещё долго не понимал, что с этим вообще делать. Возникла мысль сходить зимой. Я понимал, что это сложно, но ничего прямо сверхсложного не видел. Все опять скептически отнеслись, но я как раньше, так и сейчас думаю, что можно достичь любых целей — главное, правильно подготовиться, хотя и элемент удачи нужен. В этот раз решил идти по классике. Я серьёзно подошёл к снаряжению, много бегал, тренировался. Съездил в октябре на разведку, потом поехал на Новый год. Январь — самый холодный месяц, отличное испытание для себя. Сначала хотел пойти вдвоём с другом, но он в последний момент слился, зато нашёлся другой товарищ, который составил мне компанию — он не пошёл на вершину, просто был в качестве наблюдателя и подстраховывал меня.
Тогда я дошёл только до 5 000 метров и развернулся. В тот день ни один человек не вышел на восхождение, был очень сильный ветер, какой-то космический мороз в 30 градусов, погода портилась, и у меня сел навигатор. Я отлично себя чувствовал, мне очень хотелось идти дальше, но я понимал, что в случае чего ошибка будет фатальной и развернулся. Я уехал, но сразу купил билеты обратно и через три недели вернулся и зашёл на вершину.
На вершине зимнего Эльбруса
Позже побывал на нескольких альпсборах в Безенги, в том же году сходил на Эльбрус ещё раз летом — уже для акклиматизации перед высокими горами. Через 10 дней я был в базовом лагере под пиком Ленина. На вершину мы тогда не зашли, погода и человеческий фактор сыграли свою роль, но опыт тоже получил очень хороший, а главное, понял, что хорошо переношу высоту.
После этого я сходил на зимний Казбек. Зимние пятитысячники — хорошая тренировка для поездок в большие горы. Два года подряд мы ходили с друзьями небольшой компанией и оба раза зимняя крепость Казбека оставалась неприступной по разным причинам. Но всё это — опыт, придёт день, и мы будем стоять на зимней вершине этого ледяного великана.
Статья по теме
На вершине зимнего Эльбруса
У подножия Казбека
Под пиком Ленина
Любой результат — это опыт
В горах я учился терпению, целеустремлённости и самоанализу. Научился находить везде положительные моменты, даже в неудачах. Это здорово перекладывается в жизнь — борьба с самим собой, со своими слабостями и страхами. Если говорят, что что-то невозможно сделать, для меня это становится вызовом. А любой результат — это опыт, который рано или поздно поможет достичь цели. И в горы можно ходить даже без каких-то регалий и записей в альпкнижку — главное, всё делать с головой. А лучше с такими мастерами, как Дима и Лёша.
Если честно, когда я пришёл работать в «Спорт-Марафон», то не знал, надолго ли это, смогу ли влиться в команду. Думал — до лета поработаю, а там видно будет. И вот уже собираюсь с командой в экспедицию. Недавно смотрел видео на ютубе, где альпинисты лезут Северную стену Жанну, спрашиваю Димона: это кто лезет? Он говорит: это я лезу. А сейчас с этим человеком пойду в горы… Пумори — это новый вызов, новый опыт, который чему-то нас всех научит, ведь вся жизнь — это познание. И каждый может это испытать, главное, идти к мечте.
Мне нравится
