В русскоязычной Википедии о Пумори написано всего три абзаца. Из них можно узнать, что это вершина в Гималаях высотой 7161 м, расположенная в восьми километрах к западу от Джомолунгмы. В переводе с языка шерпов Пумори означает «незамужняя дочь», поэтому альпинисты называют её дочерью Эвереста. А дальше противоречивая фраза: «Пумори очень популярная вершина среди альпинистов, восхождения на неё очень сложны из-за сложного рельефа и лавинной обстановки».
Если посмотреть в «энциклопедию приключений» wiki.risk.ru, можно узнать, что за сезон здесь бывает до 20 экспедиций. Вот только отчётов, подробных фотографий маршрута и другой технической информации про столь популярную вершину в Сети нет. Команда «Спорт-Марафон» решила исправить эту несправедливость и в ноябре 2018 года отправилась в экспедицию в Гималаи.
Состав экспедиции
Big avalanche
— На Пумори сошла лавина, — сообщил Родион по телефону. — Я в Горак Шепе, ребята где-то наверху. Не могу с ними связаться…
Шёл 12-й день экспедиции. Накануне команда вышла из базового лагеря в селении Горак Шеп, чтобы установить первый высотный лагерь на склонах Пумори. В начале пути Родион почувствовал себя плохо — сильно простудился несколько дней назад, а на высоте организм восстанавливается медленно. Он решил вернуться, чтобы не тормозить команду и не подвергать себя ненужному риску. Тогда никто не подумал оставить ему рацию, понадеялись на мобильную связь, которая была даже на высоте 5800, в том месте, где планировали поставить первый лагерь.
Утром он встретил шерпов, спустившихся с Кала-Патхара. Они водили туда туристов и наблюдали, как с вершинной шапки Пумори отвалился кусок льда и рухнул вниз. Они назвали это «big avalanche», показали фотографии и сказали, что выжить в этом невозможно. Но где именно сошла лавина, оставалось непонятно. Связаться с командой не получалось. Возможно, потому, что выше первого лагеря нет связи. Возможно, потому, что они заняты работой на маршруте. По плану они должны были вернуться через 2-3 дня…
Эту фотографию лавины Родиону показали шерпы
Дорога в Гималаи
Прошлой зимой испанский альпинист Алекс Чикон в качестве акклиматизации перед Эверестом поднялся на Пумори. Прочитав об этом, Дима Павленко загорелся этой идеей и сказал Кириллу, который в то время думал о восхождении на Ама-Даблам: «Зачем тебе Ама-Даблам, пойдём лучше на Пумори!» В тот день сложилась основная часть команды.
Подготовку к экспедиции ребята начали ещё весной: тренировались на скалах, бегали, ходили в горы. Летние отпуска провели в горах, готовясь к высоте. В общем активе команды за летний сезон получилось 42 восхождения: три на Эльбрус, два на Казбек, два на Монблан, Айленд-пик, пик Ленина, пик Коммунизма и ещё 33 сложных технических восхождения в Киргизии. Руководитель экспедиции вообще четыре месяца не слезал с гор, побив свои же собственные рекорды по числу и сложности восхождений.
В Непале раньше были только Дима и Кирилл. Дима заработал здесь оба «Золотых ледоруба» — за восхождения на Макалу в 1998 году и Жанну в 2004-м. Подходы к Пумори он знал хорошо: в 2010-м поднимался с клиентом до высоты 5800, для акклиматизации перед восхождением на Лхоцзе. Кирилл каждый год водит треккинги по Гималаям. Кроме знания района, у него есть нужные связи с местными, а в Непале это даже важнее «золотых ледорубов».
Летели с пересадкой в Дели. Это один из многочисленных вариантов добраться до непальской столицы, и, как оказалось, удобен он только аэропортом транзита. В Дели большой, современный и удобный аэропорт. Но за это приходится столкнуться с множественным контролем служб в Индии и платить за перевес. Аэрофлот позволяет провезти до Дели два места багажа по 23 кг, а местные авиалинии из Дели до Катманду — только одно место весом 20 кг. Для обычных туристов, путешествующих в Непал, такие условия подходят, но для спортивной экспедиции это вылилось в дополнительные расходы.
В Катманду ребята докупили продукты и расходное снаряжение. Километр верёвки Кирилл припас ещё весной, когда ходил на Айленд-пик, а сейчас взяли ещё 200 метров «на всякий случай» и 50 метров динамики для страховки. На ледобурах местного производства обнаружилась надпись USSR. Буры стоили по 5 долларов за штуку и действительно были приветом из прошлого — как потом оказалось, они не вкручивались в лёд, их можно было только забивать молотком. У советских альпинистов они назывались «морковками».
Для восхождения на вершину нужно было оформить разрешение и заплатить сборы. Это делают в Катманду, обычно через местные турфирмы, потому что так проще. К владельцу одной из таких турфирм Кирилл и обращался за помощью в «бумажных» и бытовых вопросах — непалец Пема сам был альпинистом, дважды поднимался на Эверест, поэтому хорошо понимал потребности альпинистов и знал, как быстро решить нужный вопрос.
Пермит на восхождение стоил 250 долларов. В стоимость входил и пермит в нацпарк Сагарматха, который оформляют все, кто идёт в треккинг к Эвересту. По факту же разрешение на восхождение обошлось команде на порядок дороже.
Кирилл: «В Непале никогда нельзя планировать сумму расходов, всегда вылезут «нежданчики». Например, мы знали, что для восхождений выше 7000 м нужен офицер связи, но не знали, сколько точно он стоит. Оказалось, оплачивать придётся не только его присутствие, которое спортивной экспедиции не нужно, но ещё и его страховку, а также мифическую душу непальского гида с его страховкой. Непальцы не признают никаких других страховок, кроме своих. Когда мне сказали, что страховка стоит 700 долларов, я думал, что ослышался. Переспросил даже: может, 70? Причём эта цифра вылезла только при оплате, раньше мы о ней не знали. А не заплатишь — нет пермита. В итоге всё это вместе обошлось нам на 1500 долларов дороже, чем планировали изначально…»
Руководитель экспедиции остался в Катманду ещё на день, чтобы пройти брифинг в министерстве туризма и подписать необходимые бумаги, — формальности, обязательные для всех восходителей на гималайские вершины. Остальная команда вылетела в Луклу пораньше. В отличие от Димы, который провёл в горах всё лето, им нужно было больше времени на акклиматизацию.
Самолёт из Катманду в Луклу вмещает всего 18 человек. В аэропорту строгий контроль веса багажа — не больше 15 кг на человека. Туристам этого обычно хватает, а у нашей команды перевес в 235 кг. Ребят предупредили, что баулы со снаряжением не улетят этим же рейсом, и предложили выбрать, что обязательно нужно забрать сейчас, а что можно и потом. Это было рискованно. Баулы могли раскидать по разным рейсам, и собирать их потом пришлось бы долго. Местные самолёты летают не по расписанию, а по погоде, потому что пилоты ориентируются не по приборам, а визуально. А плохая погода в горах бывает часто, и своего рейса можно ждать несколько дней.
Ситуацию спас «звонок другу» — Кирилл попросил Пему отправить баулы ближайшим рейсом, и они прилетели через 15 минут после ребят.
Полёт длится всего 40 минут. По левому борту видно Эверест и соседние восьмитысячники. Перед посадкой самолёт пролетает между стенами узкого ущелья и почти вертикально снижается на полосу, сбрасывая за минуту полтора километра высоты. Длина взлётно-посадочной полосы — всего 527 метров, уклон 12 градусов. С одной стороны она упирается в скалу, с другой свисает над обрывом. Из-за этого аэропорт Луклы считается самым опасным в мире, хотя по факту аварий тут было немного, и последняя произошла в 2008 году.
Из Луклы начинается подход к базовому лагерю Пумори. По этому же пути идёт маршрут к базовому лагерю Эвереста, один из самых популярных треккинговых маршрутов в мире.
Жизнь на высоте Эльбруса
Если не думать о высоте, сложно воспринимать этот трек как что-то сложное. В сезон его ходят тысячи туристов, среди которых старики и дети, поэтому кажется, что всё очень просто. Но только кажется. Если Кирилл знал, чего ожидать на треке, а Дима в высоких горах как дома, то для остальных маршрут к базовому лагерю оказался не таким простым, как представляли.
Родион: «Когда идёшь на семитысячник, все промежуточные высоты воспринимаются как-то иначе, им не придаёшь значения. Вот есть 7000 — это цель, это большая высота, а, например, 5600, где мы планировали первый лагерь, — это вроде бы и не высоко. А это же высота Эльбруса. И это реально много».
Лёша: «Трек оказался сложнее, чем ожидали. Правда, мы шли быстрее, чем обычные туристы, за день проходили то, что они проходят за два. Когда к нам в магазин приходили клиенты, которые собирались в этот треккинг, я как-то по-другому это представлял. Теперь понял, что это реально испытание. Поражают эти длинные спуски и подъёмы, неудивительно, что людей это выматывает».
От Луклы до Горак Шепа всего 50 километров. Перепад высот — от 2850 до 5160 метров, причём это не просто путь в горку, а постоянные подъёмы и спуски. Суммарный набор высоты на маршруте получается около 4500 метров, сброс — 2300. Для сравнения, чтобы подняться на Эльбрус с поляны Азау, нужно набрать 3300 метров по высоте. Но то Эльбрус, а это — «простой» треккинг по Гималаям…
Для доставки баулов ребята взяли яков, с собой забрали только рюкзаки с личным снаряжением. Намче, Тенгбоче, Дингбоче — в этих селениях со звучными непальскими названиями останавливались на ночёвку. Чуть выше Намче впервые открывается Эверест. В Дингбоче стоишь почти у подножия Ама-Даблама, одной из красивейших вершин Гималаев. Там ребята чуть свернули с трека и поднялись на Чуккунг Ри — обзорную вершину высотой 5550 м, с которой открывается огромная панорама Гималаев: на юге Ама-Даблам, на востоке Айленд-пик, на севере стена Нупцзе, до которой, кажется, можно рукой дотянуться.
Кирилл: «Энергетика Гималаев ни с чем не сравнима. Ты идёшь на высоте Эльбруса по травке, и везде есть жизнь, цивилизация, а рядом стены восьмитысячников, всё пропитано историей, человеческими эмоциями».
Маршрут из Луклы в Горак Шеп
В Горак Шеп пришли к вечеру, через пять дней после выхода из Луклы. Это последний оплот цивилизации перед ледопадом Кхумбу и стеной восьмитысячников — маленькая шерпская деревня, название которой переводится как «мёртвый ворон». Земля здесь действительно мёртвая, на высоте 5160 м ничего не растёт, и деревня живёт только за счёт туристов и альпинистов. Раньше здесь находился базовый лагерь Эвереста, потом его перенесли ближе к ледопаду, а на этом месте обустроили гостиницы. Одна из них и стала базовым лагерем.
Дима: «Некоторые зачем-то ставят базовый лагерь в часе ходьбы от лоджа — я не понимаю, когда так делают. У нас базовый лагерь будет в Горак Шепе, в нормальных условиях, где есть интернет, тепло, свет… Я люблю комфорт. Для меня комфортный альпинизм — это как можно меньше ходить, в этом плане Пумори идеально подходит».
Особого комфорта, правда, не получилось. О нём тут особо не заботятся: лоджи довольно неуютные и холодные, в комнатах сквозняки. Как и везде в Непале, здесь нет отопления, только на общей кухне вечером топят печь сухими лепёшками из ячьего навоза. Это единственное топливо на такой высоте. Воды тоже нет, потому что вокруг ни ручьёв, ни снега. Для питья нужно покупать бутилированную воду по 4 доллара за литр, которую шерпы приносят снизу. Если жить здесь долго, на одной воде можно разориться. Ребята подсмотрели, где шерпы набирают воду, и набирали там же. Потом её обязательно кипятили — в Непале нельзя пить некипячёную проточную воду.
Родион: «Вообще-то, в лоджах нельзя сидеть на кухне и готовить свою еду, даже просто кипятить воду. Здесь такие правила, что ты живёшь практически бесплатно, но должен заказывать еду и чай у них. Иначе выставят огромный счёт за проживание, а могут и просто выгнать. Но поскольку мы жили там долго и заказывали много еды, они уже закрывали на это глаза».
Местная еда — это макароны или рис с овощами, яичница разного формата и главное шерпское блюдо далбат — рис, чечевичная похлёбка и салат. В Горак Шепе он стоит 8,5 доллара, это одно из самых недорогих блюд, а главный плюс его в том, что добавку дают бесплатно. Практически все блюда вегетарианские, но можно заказать стейк — правда, по факту это всего лишь прессованный куриный фарш. Один местный житель в Лукле рассказал ребятам, что чем выше поднимаешься, тем меньше должно оставаться желания есть мясо. Достаточно представить условия его хранения и транспортировки: продукты доставляют наверх шерпы и яки (редко — вертолёты), поэтому мясо много раз замораживается и размораживается.
Девятый день экспедиции по плану был днём отдыха. Ребята подготовили снаряжение, нарезали верёвки на куски по 50 м — из километра с четвертью получилось 25 «полтинников». По расчётам, этого должно было хватить до седловины, а оттуда по гребню путь предполагался проще и без верёвок. Работали под гул вертолётов. Родион как-то насчитал за час 13 штук. Они летают из Луклы в Горак Шеп практически непрерывно: забирают грузы, людей, проводят экскурсии — желающие могут даже облететь Эверест на вертолёте.
Главное — своевременность
На десятый день экспедиции команда вышла наверх: разведать маршрут, найти место для лагеря и забросить снаряжение. Родион остался в Горак Шепе — на треке он сильно простудился и никак не мог выздороветь. Вышли вчетвером, нагрузив рюкзаки верёвками.
Тропа на Пумори начинается от базового лагеря Эвереста. Вернее, от конечной точки трека ЕВС, куда приводят туристов, сфотографироваться рядом с курганом из камней, украшенных флажками и надписью Everest Base Camp. Настоящий базовый лагерь немного дальше. А отсюда начинается неочевидный подъём по склону Пумори, «ноголомательная дорога по огромным камням», как выразился Слава.
После многочисленных мелких разветвлений появилась нормальная тропа, которая привела к хорошим площадкам на высоте 5800 м. Здесь есть место под две палатки, а неподалёку ещё для одной. Похоже, именно здесь стояла недавняя румынская экспедиция.
В конце октября тройка альпинистов из Румынии прошла новый маршрут по южной стене Пумори. Это была вторая попытка — весной 2017-го один из участников этой тройки, Жольт Торок, уже пытался зайти на Пумори вместе с напарником. На высоте 6800 они попали в лавину. Каким-то чудом оба не пострадали, но лавина смела со стены платформу, и ребята оказались без бивака. Тогда они отступили, но на следующий год Жольт вернулся уже с другой командой и в другой сезон. В этот раз их ждал ветер в 100 км/ч и 30-градусный мороз, но на вершину зашли успешно.
«Шанс успеха на Пумори в любом случае очень низкий, независимо от маршрута. Так почему бы не попробовать новый?» — сказал в интервью один из участников этой экспедиции Теофил Влад, отвечая на вопрос о выборе новой линии. О своём восхождении румынские альпинисты рассказывали довольно подробно, вот только отчёты начали появляться в Сети, когда наша команда уже была в Непале.
Место для лагеря было хорошо всем, кроме отсутствия воды, — вокруг одни камни, нет ни снега, ни льда. Выше лагеря начинался скальный кулуар, там висели перильные верёвки. Судя по всему, тоже от румынской экспедиции. Другого пути наверх не было, и ребята решили воспользоваться перилами и пролезть выше: забросить мешки с верёвками и поискать воду.
Место на высоте 5800 с площадками под палатки © Родион Хасаншин
Склон Пумори выше 5800 © Родион Хасаншин
Первым пролез Дима, потом Кирилл, следом в верёвку встегнулся Слава. В этот момент сверху посыпались камни. Гигантские «чемоданы» падали, прыгали по камням, отскакивали — предугадать траекторию их движения было невозможно. «Спасти от такого может только мощная могильная плита», — прокомментировал потом Дима. Помог сам рельеф — ребята прятались за огромными камнями, в которых тут не было недостатка.
Когда всё успокоилось, Слава взялся за верёвку, чтобы продолжить подъём, и увидел, что один из камней перебил её наполовину. Пока что всё происходило очень своевременно.
Связав разорванную верёвку, полезли дальше. После кулуара начинался лёд — первая вода на маршруте. Значит, за водой из лагеря придётся ходить сюда, других вариантов нет. На высоте около 6100 Дима нашёл ровное место, где можно поставить второй высотный лагерь. Чужие верёвки здесь заканчивались, но склон проще не стал — чтобы двигаться по нагромождению ледовых глыб, нужно было провешивать свои перила. Именно этим ребята и займутся следующие несколько дней.
Переночевав в Горак Шепе, они забрали бивачное снаряжение и отправились наверх, чтобы установить лагерь и начать обработку склона. По пути Родион почувствовал себя плохо и решил вернуться — он до сих пор не выздоровел, идти было тяжело. Ребята продолжили путь вчетвером.
Лагерь поставили на обустроенных площадках на высоте 5800 м. За оставшееся световое время провесили новые перила по следам предыдущих экспедиций, плюс одну верёвку выше 6000 м, там, где следы заканчивались. Основная работа планировалась на следующий день.
Лагерь на 5800 © Родион Хасаншин
Рассвет с видом на Эверест © Родион Хасаншин
Завтрак с видом на лавину
«Сегодня у нас будет завтрак с одним из лучших видов в мире», — сказал Слава в камеру, снимая из палатки рассвет над Эверестом. Через полчаса со склонов Пумори сошёл ледовый обвал.
Родиону, оставшемуся в Горак Шепе, рассказали об этом шерпы. Утром они водили туристов на Кала-Патхар и наблюдали, как с вершинной шапки Пумори отвалился кусок льда и рухнул вниз, превращая в осколки все встреченные на пути ледяные глыбы. Основная часть снежно-ледовой пыли ушла в сторону Горак Шепа и получила название «big avalanche».
Связи с командой у Родиона не было. Его сход с маршрута получился незапланированным и неожиданным — никто не подумал оставить ему рацию. Понадеялись на мобильную связь и интернет, которые тут есть повсюду. Но именно сейчас связаться с ребятами не получалось. Поэтому он позвонил нам, в Москву.
Принимать решение о начале спасработ в условиях полной неизвестности всегда сложно. Это только кажется простым — бери и вызывай вертолёт, их же тут сотни летают. Но никто не вызывает спасателей только потому, что где-то там сошла лавина и, может быть, примерно там же должны быть наши ребята. Слишком много «примерно» и «может быть». Взволнованный мозг сложно принимает эту мысль, но самым правильным в такой ситуации было ждать окончания контрольного времени.
Ещё шерпы рассказали Родиону, что на Пумори такое происходит довольно часто. Это не лавины, а именно ледовые обвалы, потому что весь снег со склонов выдувает, и падают ледяные глыбы. Буквально на днях во льдах «дочери Эвереста» нашли тела двух исландских альпинистов, погибших в таком обвале 30 лет назад. А сколько ещё было таких случаев?
Найти статистику оказалось непросто. Информация о 20 экспедициях в год явно не соответствовала действительности — иначе в Сети были бы хоть какие-то отчёты, а их нет. После долгих поисков заметка со статистикой обнаружилась в англоязычной Википедии, со ссылкой на британский информационный ресурс для альпинистов ExplorersWeb.com. Правда, данные только на 2005 год: «До 2005 года 472 человека поднялись на вершину Пумори, 42 погибли (13 из них на спуске). Для сравнения, к 2005 году на Ама-Даблам совершено более чем 2000 восхождений и «только» 18 погибших, на Эверест более 3500 восхождений и 209 смертей. 19 из 42 человек погибли на Пумори в пяти случаях схода лавин. Все трагедии происходят на высоте от 6250 до 6800 метров и убивают несколько человек каждый раз».
Утром пришло сообщение: спускаются. Обработали склон до 6400 и возвращаются на базу. Могли бы написать ещё вечером, но в лагерь вернулись поздно и очень устали. Выдыхаем.
Лавину ребята наблюдали из лагеря. Завтрак и сборы прервал сильный грохот. А через секунды, уже почти в тишине, они смотрели, как густое снежно-ледовое облако переваливает через скальное ребро, по которому должны идти меньше чем через час, и стремительно приближается к ним.
Дима: «Трезвый рассудок говорил о том, что это просто облако снега и что льду сюда не долететь, но ноги, как пьяные, пытались унести за ближайший скальный выступ. Борьба инстинкта и разума!»
Лёша: «Это был ледовый обвал, потому что снега на горе практически не было, — потом на маршруте я иногда пытался зачерпнуть снега, чтобы охладить голову, но под ногами был фирн. Отвалился кусок льда, раскололся на мелкие части, и вся эта масса устремилась вниз. Я много видел всяких обвалов, и во много раз сильнее, поэтому спокойнее реагировал. Самую большую лавину в своей жизни я видел на Хан-Тенгри в 1993 году, она сошла с пика Чапаева на ледник Семеновского, в ней погиб Валера Хрищатый. Это был огромный ледовый обвал, глыбы размером с 5-этажный дом разрывались внизу как при артиллерийском обстреле. Земля под ногами «дрожала». А сейчас я понимал, что лавина нас не заденет, учитывая, что она шла немного в сторону и был небольшой трамплин. Но ребята видели такое первый раз, их, конечно, впечатлило».
Слава: «Ощущение, что на тебя движется огромное облако. Грохот прошёл, всё это было в полной тишине, оно росло и приближалось. От него нас отделял кулуар, под нами пропасть, бежать некуда. Мы просто стояли и смотрели. Нас почти не достало, немного зацепила снежная пыль. Но если мы бы вышли на час раньше или вчера заночевали на тех площадках, которые видели наверху, мы бы погибли».
Кирилл: «Лавина отрезвила. Изначально гора не казалась такой страшной. В этот момент понимаешь, что от тебя ничего не зависит».
Тем не менее команда собралась и вышла наверх, на обработку маршрута. Логично было предположить, что, раз что-то обвалилось, нагрузка на ледопад уменьшилась и по крайней мере сегодня такое не повторится. Но идти по склону, где только что пронеслись огромные глыбы льда и камней, было привычно только тем, кто видел такое много раз.
«Если бы я боялся этих гор, никуда бы не ходил», — ответил Дима на вопрос об опасности маршрута.
Склон Пумори представлял собой хаотичные нагромождения льда с таким углом уклона, который не позволял ни метра пройти пешком, — нужны были страховочные перила. Дима, как самый сильный и опытный участник, лез первым и провешивал верёвки, остальные либо страховали, либо поднимались на жумаре и поднимали наверх снаряжение.
Вскоре дошли до площадки, которую вчера присмотрели для второго лагеря. Ледопад превратил её в кромешное месиво. Кругом фирно-ледовые склоны, на рубку которых под палатки уйдёт целый день. Оставалось только лезть дальше.
Стало понятно, почему о восхождении на Пумори нет нормальных технических отчётов. Потому что есть примерная линия, но нет единственно логичного маршрута. Приходилось постоянно лавировать среди ледовых стен, нависаний, трещин, причём было понятно, что обвалы часто меняют рельеф до неузнаваемости: засыпают одни трещины ледовыми обломками и образуют другие, превращают ровные площадки в нагромождение льда и так далее. Изредка встречались остатки перил предыдущих экспедиций, которые висели параллельно в сотне метров друг от друга.
В этот день ребята провесили верёвки и затащили «железо» до 6400 м. Погода звенела: солнце, штиль, очень тепло. Ветер дует с севера, с китайской стороны, а на южном склоне Пумори в солнечную погоду тепло даже на тех высотах, которые обычно немыслимы без зимней экипировки.
Спуск затянулся. Корейская верёвка, купленная в Непале, оказалась неудобной. Такую используют многие коммерческие экспедиции, в том числе и на Эверест, потому что она намного дешевле и чуть легче нормальной альпинистской верёвки. Но она без оплётки, тонкая и скользкая. Волокна похожи на полиэтиленовые нитки, из которых делают мешки для сахара. Если использовать обычное страховочное устройство типа восьмёрки, заправляя его классическим способом, она не удержит. Приходится либо делать дополнительную обмотку, либо менять страховочное устройство, либо делать двойные перила на спуск. Из спусковых на ней работает только «корзинка». На подъём работает жумар, но не работает тиблок — он рвёт верёвку и не держит.
Корейская верёвка, на которой не держат «восьмёрка» и тиблок
В лагерь вернулись уже в темноте. День выдался насыщенным: лавина, необходимость идти по её следам, перерезанные трещинами склоны, ледовые стены с нависаниями, карнизы, которые могут обрушиться в любой момент, и ни одного места, где можно просто сесть и расслабиться…
Лёша: «Вечером ловил себя на мысли, что позади Эверест, а я за день так на него и не посмотрел. Или жумаришь, или следишь за напарником, и постоянно смотришь, чтобы не сыпануло. Целый день на жумаре и в напряжении».
Кирилл: «У нас было представление, что маршрут хотя бы частично можно идти ногами, но такого нигде не было. Везде вертикальные стены и много моментов, где от тебя ничего не зависит. Много мест, где нависают карнизы, которые могут обрушиться непонятно когда. Были снежные кулуары, стенки под 60° с нависающими наверху карнизами… Гора сильно превзошла наши ожидания».
Слава: «Ты знаешь, это всё очень рядом было, очень близко. Когда смотришь на это издалека или читаешь об этом, кажется, что да, ужас, да, трагедия — но где-то далеко. А здесь ты ощущаешь это своим нутром, что очень просто может жизнь закончиться. Когда лезешь, вроде бы ничего не предвещает — прекрасная погода, солнце светит, кажется, что сейчас вылезем из этих глыб и будет место для лагеря. А вылезли — и та площадка засыпана. Если бы мы поставили там лагерь на день раньше, нас всех бы раздавило».
Описание с сайта непальской турфирмы: «Восхождение на Пумори очень популярно в качестве подготовки к Эвересту. Какой бы ни была ваша причина для восхождения, это забавное и достаточно простое и доступное восхождение с относительно низкой объективной опасностью. Также это хорошее знакомство с альпинизмом в регионе Кхумбу и забавный способ совершить поход в базовый лагерь Эвереста с восхождением на семитысячник — простым, быстрым и без трудоёмкой акклиматизации. Мы организуем логистическую поддержку и восхождение с гидом на Пумори. Восхождение требует умеренного технического подъёма по льду и снегу. Обычный маршрут для восхождения — юго-восточное ребро».
Утром спустились в Горак Шеп. На общем собрании решили, что на вершину пойдут Дима и Лёша. Слава и Родион будут ждать их в первом лагере на 5800 и держать связь по рации — в случае чего смогут быстро выйти наверх. Кирилл останется в Горак Шепе и будет передавать новости из первого лагеря в Москву. Такая схема выглядела оптимальной, с учётом предыдущей ошибки, когда Родион остался на базе без связи с командой.
Когда километра верёвок мало
Через день Дима с Лёшей вышли наверх. Два запланированных дня отдыха сократили до одного, решив больше отдохнуть в первом лагере. Горак Шеп — место неуютное, а на 5800 в семь утра уже светит солнце и намного теплее. На следующий день ребятам предстояло подняться до конца перил и провесить оставшиеся верёвки. Верёвок оставалось семь — их должно было хватить до седла, а дальнейший маршрут по снежному гребню предполагалось идти ногами.
Самым сложным оказалось найти место для лагеря, причём как можно ближе к седловине, чтобы с неё выходить на штурм. Но встречались только площадки со следами обвалов. Все места простреливались, сверху в любой момент могло что-нибудь прилететь, как на ту ровную площадку на 6100, которую уничтожил обвал. Наконец, почти под седловиной, Дима нашёл надув, на котором в ожидании Лёши обустроил площадку на две палатки. Ребята решили жить с комфортом, и каждый шёл со своей штурмовой палаткой — лёгкая The North Face Assault не слишком перегружала рюкзак.
Дальнейший путь перерезала огромная трещина. Но тут помог ледовый обвал: пара блоков размером с пятиэтажный дом удачно примостилась поперёк этой трещины, проложив не самую безопасную, но всё же дорогу к седлу. Дима хотел разведать путь, но лезть нужно было со страховкой.
Ледовый завал над лагерем 6500
Лёша в это время был на 4 верёвки ниже — пытался вытянуть рюкзак через нависание. К концу дня сильно устал, рюкзак был тяжёлым, вешки цеплялись за карниз… Ничего не оставалось, кроме как оставить рюкзак под стенкой, вылезти наверх и дойти до Димы уже в сумерках.
Дима: «Здраво рассудив, что с одним комплектом бивака ни один из нас не отдохнёт, а мне завтра надо ещё провесить дорогу до седла, я отправил Лёху вниз, к рюкзаку. У него было всё для организации пусть сидячей, но вполне комфортной ночёвки. Это я так здраво решил сразу. А потом, когда Лёха ушёл, меня стали одолевать мрачные сомнения. Но, что сделано, то сделано».
Лёша: «Когда я спустился к рюкзаку, уже стемнело. Там была маленькая полочка, места хватало, только чтобы рюкзак положить, даже в спальник не залезешь. Можно было спуститься вниз, но там косой траверс — легко маятник словить, пришлось бы сбрасывать высоту на потенциально опасном участке, и всё это в темноте. Почувствовал, что на спуске прихватило пальцы рук. Положил рюкзак, надел пуховку, обмотался фольгированной пенкой, которую стелю на дно палатки, и сидел до утра, каждые 20-30 минут зарядку делал. Реально, благодаря своей пуховке выжил. Так и провёл всю ночь на жумаре с видом на звёздное небо и Эверест… За всю ночь ни разу не посмотрел на часы, чтобы быстрее время шло».
Утром к нему спустился Дима. Помог вытащить рюкзак через карниз и пошёл обрабатывать путь до седла. А Лёша — отсыпаться.
На следующий день встали в три часа утра. Обоим не спалось, с трудом дождались рассвета — идти в темноте на незнакомый рельеф не хотелось. На всякий случай Дима положил в рюкзак палатку, горелку и коврики.
Верёвок хватило ровно до седла, пригодился даже страховочный «полтинник». Планируя маршрут, ребята собирались идти по гребню без перил, но на деле это оказалось невозможно. Путь терялся в ледопаде. Забрали страховочную верёвку, вылезли на гребень и опасные места шли с попеременной страховкой: один выпускает, другой принимает.
Первым таким местом стала очередная трещина «от уха до уха». На ней лежал снежный мост, но очень сомнительный. Перешли по нему, страхуя друг друга. Склон над трещиной упирался в крутую стенку — не слишком длинную, но, как на ней страховаться, непонятно: лёд плохой, буры не закрутишь, а фирновые крючья закончились. Поэтому перила на этом участке получились из серии «готовы, но не нагружай».
Трещина на маршруте
На высоте около 6800
Очередная трещина преградила путь уже в районе 7000 м. За ней виднелась снежно-ледовая шапка, а выше — только небо. Нужно было искать проход, и поскорее, потому что время летело, и ребятам грозила ночёвка на 7000. Лёша допускал такой вариант, но Дима был категорически против.
Дима: «Да, у нас есть палатка, горелка, коврики. И площадок там хоть уночуйся, но ночёвка в маленькой палатке без спальников на 7000 — нет. Устраивать какие-то незапланированные ночёвки с минимальным набором снаряжения — никогда этого не делал и не буду делать ни для кого, только в случае аварии. У нас ничто не предвещало, и доводить до таких вещей — нет, это не моё».
Оставив Лёшу у начала завала перед трещиной, он полез на разведку. Завал привёл к очередному мосту через трещину, за которым последовал снежный склон. За ним ждал сюрприз. То, что казалось вершиной, — не вершина!
Дима: «Выше по склону передо мной вздымалась очередная ледовая стена с очередной трещиной от уха до уха. Дело запахло керосином, поскольку по мере приближения к стене трещина в обе стороны уходила за горизонт. Возвращаться за Лёхой уже не хватило бы никакого времени, а если ещё и страховаться…
Бредя вдоль стены, начал продумывать речь, в которой я объясню, почему мы не достигли вершины. И когда я начал присматривать подходящее место для съёмки пораженческих кадров… увидел уходящую за перегиб, на другую сторону горы, снежную дорожку.
Получилось, я вышел на вершину уже по японскому гребню. Такая вот хитрая комбинация. Времени было почти три часа, и радоваться было некогда. Получилось десять часов с 6500 в один конец! А на спуске ещё надо было придумать, как дюльфернуть с точки, которую нельзя нагружать.
Сделав по-быстрому необходимые съёмки, поспешил на спуск. В конце ледового завала встретил поднимающегося Лёху и, сообщив, что цель достигнута, развернул его вниз. К сожалению, цейтнот не позволил выйти на вершину вдвоём, но тут уже ничего не поделаешь».
На вершине Пумори
Оставалось безопасно спуститься и до темноты дойти хотя бы до начала верёвок на седловине. Станция на спуске через нижнюю трещину тоже получилась из серии «есть, но не нагружай» — толщина льда оказалась меньше длины резьбы и бур подозрительно болтался, но других вариантов не было.
К началу верёвок подошли уже в сумерках. Дима спустился быстро и уже лежал в палатке, когда под Лёшей провалился снежный мост. Он завис на верёвке, сорвав ноготь на мизинце левой руки. Во время срыва фонарь улетел с каски на дно трещины. Рация была у Димы и у ребят в первом лагере. Фонарь светил из трещины. К счастью, получилось его выловить и выбраться самостоятельно. Опыта хватало, но на фоне усталости все действия требовали значительно больше времени. Нужно подтянуться к краю, а верёвка врезалась в снег, жумар невозможно было протолкнуть до конца и вылезти. Пришлось вырубать верёвку из снега и выбираться наверх.
Когда Лёша подходил к лагерю, из темноты его встретил крик Димы: «Лёха, песня Высоцкого «Спасибо, что живой» про тебя!»
Маршрут восхождения на Пумори команды «Спорт-Марафон»
Открытие геолога
У Славы и Родиона в первом лагере был интернет, и они читали местные новости. На Ама-Дабламе на днях погиб альпинист — камнепад перебил верёвку, парень разбился насмерть. Ама-Даблам — это рядом, 17 километров по прямой. В Горак Шепе умер японец — он жил в том же лодже, что и ребята. На склонах Пумори нашли тела двух исландских альпинистов, погибших в ледопаде 30 лет назад.
За водой, вернее за льдом, приходилось лезть на 100 метров выше — подниматься по перилам по тому кулуару, где несколько дней назад падали камни. Ночью вокруг грохотали лавины — они сходили с соседних гор, но звук был совсем близко. Зато закатные и рассветные виды на самые высокие горы планеты немного компенсировали постоянное ощущение опасности.
Слава: «Если спросить, что было самым сложным, — это ощущение того, что ты находишься на одной из самых опасных гор в мире. Статистика плохая и гора плохая, но об этом мы узнали только здесь. У меня есть объяснение, почему на Пумори всё это происходит».
Слава — геолог. В студенческие годы он ходил в горы с кувалдой и в резиновых сапогах, собирал образцы минералов. До сих пор он смотрит на горы с несвойственной альпинистам точки зрения — изучая прежде всего не маршрут на вершину, а строение горы и историю её происхождения.
— Мало кто смотрел на эти горы с геологической точки зрения, потому что высоко и труднодоступно, — рассказывает он. — Про геологию региона известно очень мало, так что это моё маленькое открытие. Если посмотреть на Эверест, увидим монолит. А если посмотреть на Пумори, легко заметить прослойку из разных пород, взаимное проникновение одной породы в другую. Одна порода чёрного цвета — это слюдистый сланец. В него снизу внедрился расплав гранита. То есть гранитный массив поднимался снизу вверх, разорвал слои этих сланцев и внедрился в них. Всё это происходило давно, когда ещё не было гор и все процессы происходили на большой глубине, — примерно 50 миллионов лет назад, когда Индостан врезался в азиатский континент.
Вся эта конструкция горных пород получилась некрепкая, не один какой-то монолит, как Эверест. Поэтому гора очень сыпучая. Если посмотреть на фото, можно увидеть чередование чёрных и белых полос, это как раз сланец и гранит. И вот стоит гора, сложенная чередованием разных пород, и на ней лежит снег. Малейшее давление — и легко происходит сброс. Гора, которая сложена из чистого гранита или известняка, более стабильна. Поэтому на том же Эвересте нет таких внезапных ледопадов — другая порода там лежит только в верхней части, всё остальное цельное.
На этом фото хорошо видно переслаивание гранита и сланца. И нависания льда, которым достаточно малейшего колебания, чтобы сорваться вниз
Возвращение
На следующий день Дима и Лёша спустились в первый лагерь. В тот же день все вместе вернулись в Горак Шеп. «Ребята не представляли, на что замахнулись», — написал Дима Павленко после спуска. Никто не представлял. Потому что нигде не было подробного описания реальной трудности и опасности горы. Алекс Чикон, с которого всё началось, после восхождения написал в своём блоге лишь один абзац, где не было ни слова о сложностях на маршруте.
Обратный путь не обошёлся без непальских «сюрпризов»: ребята договорились о доставке баулов в Луклу, а про них забыли. Снова выручили связи Кирилла — после переговоров с Пемой баулы отправили вертолётом, правда, пришлось заплатить 400 долларов.
Пема встретил ребят в Катманду и немного удивился, узнав, что они достигли вершины и остались живы. «Её ведь называют Гора-убийца», — сказал он.
До 2005 года на вершину Пумори поднялись 472 человека, 42 погибли © Родион Хасаншин
— Если сравнить Пумори с теми семитысячниками, которые ты ходил, что сложнее? — задаю вопрос Лёше, который летом выполнил норматив «Снежного барса».
— По сравнению с любым семитысячником бывшего Союза Пумори сложнее и опаснее. Здесь практически не было ни одного участка, где можно просто идти ногами, — только по перилам. Утром встегнулся и пошёл, и так до вечера на жумаре. Очень много трещин. И главное, не знаешь, когда и где выстрелит. Кругом висели карнизы, ледовые сбросы, повсюду лежали глыбы льда — откуда-то же они прилетели. Постоянно приходится пересекать кулуары, попадая под зону обстрела. На Хан-Тенгри на маршруте с юга есть похожее место, называется «бутылочное горло» или «мышеловка» — крутое и самое узкое место между стенами Хан-Тенгри и пика Чапаева, куда постоянно сыпет. Альпинисты стараются максимально быстро проскочить это место рано утром, выходят в 4-5 утра, хотя были случаи, что и в 12 ночи сыпало. С точки зрения опасности это очень похоже на Пумори, с той лишь разницей, что на Хане это небольшой участок, а на Пумори — практически весь маршрут от 5800 и до вершины. И на всём пути от первого лагеря не было мест под палатку, первое нашли около седловины, а потом только около 7000.
— Дим, у вас получилась команда? — этот вопрос уже руководителю экспедиции.
— Поскольку стадного инстинкта у меня в принципе нет, моё понимание команды немножко разнится со всеми. Я не стремился построить идеальные отношения, моя задача была — обеспечить восхождение без потерь. «Не разлей вода» и «друг за друга горой» — это не про меня. Мне важнее, когда каждый не друг за друга горой, а за дело. В моём понимании мы были командой, преданной делу, и каждый делал то, что зависит от него. Самое главное, что мне понравилось, — мужики адекватно смогли себя оценить, никто не рвал на себе рубаху, что хочет на гору любой ценой. В этом плане они с меня сняли моральную нагрузку, при этом не ушли в депрессняк, как 90% народа в такой ситуации, а начали заниматься чем-то полезным. Команда — это когда люди делают что-то не из-под палки, а стараются сами что-то делать, быть полезными общему делу. Вот это у нас было.
Но ребята, наверно, удивились, когда увидели меня там немного с другой стороны. Просто я много лет на стройке работал…
Команда «Спорт-Марафон» © Родион Хасаншин
О снаряжении, которое использовали в экспедиции, читайте в отдельной статье. Ребята рассказали и показали на видео одежду, обувь, палатки, спальники и другую важную экипировку, побывавшую на Пумори.
Статья по теме
Восхождения на Пумори за последние 20 лет, о которых удалось найти информацию
1998 год — первое восхождение по южному ребру сборной Украины.
2001 год — первое восхождение по западной стене Ули Штека с Ули Бюлером.
2005 год — неудачная экспедиция московской команды Russian Pumori Team. На высоте около 6300 альпинисты упёрлись в трещину длиной с километр, пройти её не удалось.
2007 год — соло-восхождение Ули Штека за 24 часа.
2009 год — красноярская экспедиция. Команда ветеранов взошла на вершину по классическому маршруту, а группа, которая собиралась совершить первопрохождение по центру южной стены, не дошла 200 метров из-за лавинной опасности.
2011 год — российско-украинская экспедиция. Восхождение планировалось по юго-западному гребню, но из-за сложной снежно-ледовой обстановки пройти этот маршрут смогла только первая тройка, вторая поднялась по классике, а третья тройка подняться не успела.
Январь 2018 года — испанский альпинист Алекс Чикон поднялся на Пумори в качестве акклиматизации перед зимним восхождением на Эверест.
Октябрь 2018 года — тройка румынских альпинистов открыла новый маршрут по южной стене.
Мне нравится
