7 000 метров — это космос! Беседа с Евгением Письменным о восхождении на Пик Коммунизма
— Женя, чем привлекателен был для тебя Пик Коммунизма, почему ты мечтал именно о нём?
— Ой! Ну, эту гору можно назвать знаковой. Есть вершины, которые всем известны, обычные люди знают о них, хотя не занимаются восхождениями. Ещё когда я не занимался альпинизмом, пик Коммунизма был у всех на слуху, как Ушба, Эльбрус, и Эверест. Другие названия в моем сознании появились уже тогда, когда я захотел стать альпинистом и начал больше интересоваться горами.
Ещё у отца был альбом с фотографиями гор, он всегда увлекался фотографией. В альбоме была фотография пика Коммунизма, ледника Федченко. Тогда я подробнее узнал, что такое пик Коммунизма, где он находится, узнал краткую историю освоения района. Можно сказать, что эта гора манила меня с самой юности. И, когда я стал заниматься альпинизмом, пик Коммунизма сразу попал в мою обойму желаемых целей.
— Если среди наших (т.е. на территории СНГ) пяти семитысячников проводить градацию по сложности — на каком месте стоит пик Коммунизма?
— На мой взгляд, пик Коммунизма занимает по сложности третье место. Самый простой — пик Ленина, потом пик Корженевской, пик Коммунизма. А уже потом — Хан-Тенгри и пик Победы. Победа — самая сложная гора.
Статья по теме
Маршрут восхождения группы на Пик Коммунизма
— Прошлый раз, когда мы разговаривали с тобой, ты был рад, что есть шанс исполнить одно из твоих мечтаний — и вот оно исполнилось! Ты имел ввиду именно пик Коммунизма. Что ты чувствовал, стоя на вершине?
— Очень частый вопрос, который мне задают: «Что ты чувствуешь, стоя на вершине?». Я чувствовал сильную усталость и голод. Дело в том, что погода внесла свои коррективы в тактические планы нашего восхождения, и нам пришлось три дня поголодать. Т.е. запас продуктов по лагерям был рассчитан, как мы хотели, а получилось немного иначе, именно из-за погоды. Восхождение вышло довольно изматывающим. Да, конечно, радость от достигнутой цели была, она не покидала нас и в момент спуска в базу, после вершины. Но первые секунды ликования на вершине, быстро сменяются мыслями о предстоящем спуске. Цель полностью достигнута, когда после подъёма на вершину команда спускается в базовый лагерь без приключений.
— Как работала команда, как ребята справились с трудностями восхождения? Расскажи, пожалуйста, о своих ребятах.
— Нас было пятеро, включая меня. Двоих ребят своих я уже знал. Это Лиля Богучарова и Саша Маркелов, оба они из Воронежа. Мы уже долгое время ездим по разным горам, много где были вместе. С третьим участником, Андреем Татаровым, мы познакомились в прошлом году, здесь же, на поляне Москвина. Тогда он приехал один, но мы вместе таскали грузы на пике Е. Корженевской. Затем он пытался сходить на пик Коммунизма с другими участниками сборов, но не дошёл до вершины. И вот, в этом году принял участие в нашей группе, посчитав, что в составе группы больше шансов на успех, и всё гораздо лучше организовано.
Мой четвёртый участник, которого я не знал до этого момента — Миша Туровский, мой земляк из Пятигорска, у него за плечами полностью закрытый проект «Семь вершин», опыт восхождений на вершины по всему миру, а также несколько семитысячников. Я не долго сомневался, стоит ли брать в группу человека с таким богатым опытом, тем более по нему были прекрасные рекомендации. Так что команда получилась опытная, у всех, что немаловажно, было умение психологического восприятия друг друга на протяжении столь длительного времени.
Что касаемо физической формы, то ребята были довольно сильные. Единственно, наши планы сильно подкорректировала погода, и двое ребят из группы не зашли на гору, спустились вниз с высоты 6800. А с двоими нам удалось достичь вершины.
— Из каких этапов состоял путь на вершину пика, каков был график акклиматизации?
— Мы планировали достаточно хорошо акклиматизироваться. Плюс ко всему — это были вообще первые выходы с Поляны Москвина (базовый лагерь пика Коммунизма и пика Корженевской, 4 400 м) в этом сезоне, поэтому мы помогали гидам, работающим там, в обработке маршрута. Поднимали верёвки, какие-то грузы необходимые. График акклиматизации был составлен достаточно лояльно.
Прилетели вертолётом в Базовый лагерь 27 июля. Сначала переночевали на высоте 5 100 м. Потом спустились вниз. Причём, из‑за погоды пришлось ночевать не на склонах Пика Коммунизма, как планировали, а на склонах пика Воробьёва, он там рядом. Сходили на акклиматизацию на 5300, тоже на пик Воробьёва. Потом вернулись в Базовый лагерь на отдых. Второй акклиматизационный выход был уже на пике Коммунизма, до высоты 6300. Ночевали на «грудях», есть там такое место. Потом спустились в Базовый, отдохнули три дня. И третий выход был штурмовым, уже с выходом на вершину.
— Повезло ли с погодой, как справлялись с погодными трудностями?
— Метели были просто ужас — и снег валил, и ветер сильный… Сидели. пережидали в палатках. В первые дни штурмового выхода была погода вполне себе ничего, а вот выше, когда уже начали подниматься на фирновое плато, на 6300 и выше, до 6800, на пик Душанбе, начались снегопады и ветры. В самом верхнем лагере в палатках, на высоте 7 000 м, до нас сидели знакомые ребята несколько дней, погода не позволила им даже на штурм вершины выйти. Пришлось спускаться вниз ни с чем. Нам повезло немного больше, погода исправилась, предоставив нам шанс.
— У вас была связь, спутниковые телефоны? Звонили с вершины кому-нибудь?
— Да, спутниковый телефон был, мы отзванивались со склонов «на большую землю», родственникам и знакомым, узнавали прогнозы погоды. С вершины не звонили, конечно. Честно говоря, было не до этого, наверху холодно.
— Была ли опасность лавин, камнепадов?
— Лавинная опасность была, особенно после снегопадов. Именно это стало причиной того, что в первый акклиматизационный выход нам не удалось затащить полезный груз в штурмовые лагеря на склонах пика Коммунизма. Там есть такое место «Подушка» — снежное плато под стенами массива. По Подушке нужно проходить с небольшим набором высоты, и уже выходить непосредственно на подъём. Так вот, всё что летит по стенам: лёд, снег, камни — всё это барахло падает именно сюда, на «подушку».
В первый выход, когда мы ночевали на «Вертолётной площадке» (перед Подушкой), всю ночь шёл снег, и наутро мы, конечно, побоялись на неё идти. Что касается верхней части — там тоже было довольно лавиноопасно. Уже практически перед вершиной есть ещё одно место, «Лопата», на графике оно указано, местами там было лавиноопасно, и нам иногда приходилось двигаться в снегу по колено. Сильно помогли следы ребят из команды «Высота», которые прошли маршрут 5-6 дней назад и прорыли практически траншею по глубокому снегу. К нашему приходу траншею уже, конечно, задуло, но на ощупь по следам можно было передвигаться, и это сильно повышало безопасность — меньше была вероятность того, что мы сорвём лавину.
— В чём заключалась задача экспедиции именно для тебя, как для гида?
— В первую очередь для меня это ответственность за участников, которые мне доверились. Ведь в данный момент я работаю для них, я их лидер, гид, проводник. Назовите меня как угодно, но суть от этого не меняется, моя задача — выстроить грамотную тактику восхождения, подходящую для каждого участника группы. Также мне необходимо, полагаясь на свой опыт, обеспечить безопасность на маршруте и предупредить ситуации, которые могут причинить вред здоровью или жизни моих ребят. Я за это очень переживаю, волнуюсь, стараюсь предугадать и исключить моменты, даже самые незначительные, которые могут повлиять на благополучный исход нашего мероприятия. Для меня и для моих коллег, конечно, важно, чтобы все участники достигли цели, но ещё важнее, чтобы они все вернулись домой здоровыми и невредимыми, получив от поездки положительный опыт и навыки, которые, возможно, пригодятся им в дальнейших восхождениях. В этом заключается моя задача, как лидера группы.
— В чём была самая большая техническая сложность?
— Честно говоря, для меня технически самой сложной была сама вершинная башня — около 40 метров. Были невероятно сильные ветры, снег сдуло, образовался очень жёсткий фирн, крутой склон, который падал на две стороны, образуя «нож», и вот по этому ножу было передвигаться непросто. Опять же, я боялся за участников, в своих силах я уверен, но справятся ли ребята на такой высоте и на таком рельефе — были некоторые сомнения.
«Подушка» — там было не столько технически сложно, сколько психологически страшно проходить. Всё могло случиться, причём совершенно не по нашей вине, а по воле случая. И её проходить пришлось четыре раза — сначала на акклиматизации, вверх и вниз. Потом на штурмовом выходе, опять же, вверх и вниз. Камни, лавины… их было страшно поймать на свою голову.
Но в целом, на маршруте не было ничего сверхъестественного, всё лезлось без особых проблем. Там, где можно было упасть, вешали перила.
Приключилась с нами ещё вот такая глупая история: когда возвращались с акклиматизации в базовый лагерь, мы оставили заброску на 5300, не хотелось вниз тащить тяжёлые вещи. И, мой косяк, я её место не пометил на GPS, подумал: «Ну, не потеряем, через 4 дня всё равно возвращаться, раскопаем, тут всё очевидно, место приметное: вот площадка, вот бергшрунд, как тут можно что-то потерять?!». А после снегопадов вернулись — площадку замело, кругом ровное поле, копали 2.5 часа, ничего не нашли. А точку я не поставил, т.к. куртку, в которой был GPS, я закопал в той самой заброске, опять же, подумав, зачем он нужен, здесь хорошо набитая тропа проходит. Ещё у ребят там остались коврики. Пришлось отдать участникам свой коврик в итоге, а сам спал в спальнике, подстелив под себя верёвки, одежду, рюкзак. Кстати, спальник Sivera «Шишига», меня реально спас, иначе бы я на 6 900 точно замёрз! А так, спал плохо, но спал.
Снарягу, кстати, так и не нашли. Некоторые удивлялись, что происходит — всё вокруг раскопано! А те, кто там не первый раз, понимающе хихикали.
— У вас были две ночёвки на 6 900, это очень большая высота, были ли мысли повернуть назад?
— Такая задержка вышла из-за погоды, нам пришлось пережидать непогоду именно на этой высоте. Почему так получилось? Когда шли наверх, мы связывались по спутнику каждый день с ребятами на «большой земле», и получали достаточно оптимистичные прогнозы. Каждый раз прогноз говорил следующее: сегодня снегопад, а вот завтра — всё! — ясная погода. И каждый раз мы просыпались, убеждались в том, что идёт снег, дует ветер, и, если было возможно, продвигались немного ещё вперёд и выше. А вот перед вершиной такой возможности не было, и мы два дня просто сидели и ждали в палатках.
Через какое-то время мы были вымотаны нагрузками на высоте и всерьёз подумывали развернуться на спуск. Снег валил всю ночь, а в три часа ночи вдруг тучи ушли, ветер прекратился, и высыпали звезды. В половине пятого небо полностью прояснилось. Невероятно! Куда делась вся непогода? Я вылез из палатки и увидел, что часть облачности опустилась куда-то вниз, к высоте 4 000 метров.
— Не накрывала горная болезнь? 6 900 м — это большая высота для ночёвки…
— Скажу так: мы были готовы к ночёвкам на большой высоте, ребята чувствовали себя нормально. Конечно, говорить, что самочувствие было отличное, было бы смешно, всё-таки 6 900. На этой высоте было всё — и головные боли, и тошнота, и сон беспокойный был, но всё-таки — все спали. Аппетит был — это самое главное. Мы съели все продукты, которых у нас почти и не было на тот момент. В конце концов, остался один сникерс на два дня, ну, и вода с чаем. Есть очень хотелось. Что находили у себя по карманам и в запасах, то и съедали. Привести организм к рабочему состоянию удавалось. Но — это были всего две ночёвки на той высоте. Третья, наверное, уже была бы критичной.
Лагерь на высоте 6 900 м
— Сколько оборудования по весу было у вас? Помогали ли вам портеры?
— Портеров не было, носили мы всё сами. В общей сложности подняли мы где-то 18-20 килограмм на человека, но груз распределялся частями. Как раз во время акклиматизационных выходов мы что-то поднимали и оставляли наверху. Это продукты, газ, горелки, палатки. Поэтому весь этот груз распределялся на несколько дней. Не скажу, что было легко, но рюкзаки были не экспедиционного веса, гораздо легче. Это обычная практика высотных восхождений.
— Женя, я видела фотографии — есть потрясающие, инопланетные виды. Насколько важна для успеха восхождения именно красота горы? Является ли она стимулом для концентрации твоих сил?
— Да, конечно, это огромный стимул! В прошлом году мы ходили на пик Корженевской и вот какое дело: маршрут не просматривается. Полная перспектива восхождения — она не просматривается. И базовый лагерь находится так близко под стеной, что даже гору не видно, не то что вершину. Видна стена, какие-то снежные поля. И всё.
В этом отношении было полное угнетение, я первый раз ходил на гору, которую не видел со стороны во всей красе. Сходили на вершину, спустились обратно — и опять мы её не видим. Полностью пик Е. Корженевской, маршрут, который прошли, увидели только в этом году, со склонов Коммунизма. И поняли, какая она, собственно, красивая!
Что касается пика Коммунизма, в этом отношении он эстетичен, красив. Он велик и страшно прекрасен! И, когда ты идёшь, это чувство тебя подталкивает, помогает психологически. Поэтому, красота горы — этот фактор имеет место быть, по крайней мере для меня.
Ледник Вальтера в тумане
— Снится гора после? Что вспоминается чаще всего?
— У меня после возвращения с горы наступает жёсткая реакклиматизация, какая-то депрессия, нежелание общаться с людьми. Гора в это время не снится. Обычно она снится, когда только спустился с маршрута — двое-трое суток, так как мозг ещё не понял, что всё закончилось и мы уже в лагере. А дома — только через месяц, когда уже окончательно приходишь в себя после экспедиции или восхождения. Но у меня пласт событийности восхождений довольно плотный, и впечатлениями о пике Коммунизма я делился с друзьями обычно за рюмкой чая, пролистывая фотоматериал.
— А о чём чаще всего рассказываешь?
— Да о всяких нелепых и смешных моментах, в этой поездке их было хоть отбавляй. Вот, та же история с заброской, о которой я рассказывал.
Потом, на акклиматизационном выходе, я как-то вышел немножко раньше, ранним утром, чтоб помочь гидам провесить верёвки, в пределах видимости с одним из высотных лагерей, на 5 300 м. Пока занимались перилами с ребятами, услышали в лагере крики моих участников. Оказалось, народ, и без того нервничающий из-за погоды и усталости, без меня успел за какую-то мелочь типа невскипячённой воды, поругаться. И один участник пульнул в другого уже собранной палаткой. Не попал. Естественно палатка улетела в пропасть, мы её так и не нашли. Таким нелепым образом мы лишились нашего дома на восхождении. Причём улетел лёгкий Black Diamond Bibler, который мы рассчитывали взять на штурм. А пришлось таскать с собой шестикилограммовую гадость, которая делилась по рюкзакам.
Потом — в этом году порадовали иранцы. Это реальные суицидники! Их было много. С нами параллельно поднималась группа из шести мужиков-иранцев. Также, параллельно — поднималась девушка-иранка в сопровождении персонального гида. В прошлом году девушка уже ходила в наши же сроки на пик Корженевской. Она доставила тогда немало хлопот гиду, который её водил. Честно говоря, думали, что она больше не приедет в горы и закончит с альпинизмом. Но она решила приехать и в этом году. А ещё был дед-иранец, у которого было смешное имя — Абди. Мы его звали Авдей…
И так получилось, что мы поднимались на штурм параллельно с иранскими дядьками и этими двумя странными товарищами — девушкой и Авдеем. Иранские дядьки мужественно помогали работать на маршруте и топтали глубокий снег.
Ну вот. Дед с девицей шли в индивидуальном порядке, но параллельно с нами. Когда вышли на «Груди», на 6 300, гид, который сопровождал девушку, настоятельно рекомендовал клиентке возвращаться вниз, понятно было, что она не готова — то сорвётся где-нибудь, то плачет, то орёт… Короче, всем коллективом мы настоятельно рекомендовали ей спускаться вниз, подключился по рации даже начальник лагеря. Но девица откровенно наплевала на всех и отказалась спускаться! Разругалась со своим гидом, разорвала с ним контракт, и осталась наверху! Прожив какое-то время, она поняла, что ей ничего не светит, выше идти она не может, а спускаться одной страшно, технически она не готова совершенно. И тогда она симулировала снежную слепоту, ну, т.е. просто сказала, что ничего не видит. И вот эти здоровенные иранские дядьки её спускали. В Базовом лагере доктор её осмотрел, подошёл к нам, и тихо сказал, что у неё показатели в норме, она просто симулирует. Мы вроде бы начали возмущаться: «Как же так, доктор? Нужно было сказать об этом иранцам!». На что он ответил: «Не нужно. Иначе разразится невероятный скандал и это, мягко говоря, подпортит ей репутацию». В общем — всё осталось между нами.
И дед Авдей наверху дал жару — слетел на 100 метров, прокатившись по жёсткому крутому склону. У него было продуктов и газа на два дня, в верхних лагерях он ходил и побирался по палаткам. Люди с ним делились, пытались его пинками отправить вниз, но ничего не получалось, он вниз не ушёл! Так и шатался на высоте, сил у него уже не осталось. Апогеем истории с дедом стал казус с двумя британцами. Два молодых парня ночевали на 6 900, планировали уже выходить утром на штурм вершины. А вечером в Базовый лагерь приходит информация от этих ребят. Они связались по спутнику с офисом в Душанбе, а оттуда уже позвонили в лагерь и рассказали следующее: поужинав в верхнем лагере, британцы рано легли спать, закутавшись в спальники. Палатка у них небольшая, рассчитанная на двоих человек. И тут ночью, шатаясь, в полуобмороке, заваливается иранский дед Авдей, без еды, без газа. У ребят, конечно, шок. Но куда его девать? Пришлось кормить, укладывать спать в свою палатку. Более того, он утром встал и заявил, что пойдёт с ними штурмовать вершину. Тут британцы уже поняли, что дело плохо, дали ему палкой несколько раз по башке и убежали от него наверх, ибо дед был явно неадекватен. Вниз, опять же, он спускаться категорически отказался.
Если честно, мы всем Базовым лагерем думали, что дед Авдей идёт в один конец, настолько он был не готов технически. Но он спустился! Даже бахвалился, что был на вершине. С трудом, конечно, верится, так как достаточного снаряжения у него не было, чтобы пройти предвершинный нож. Конечно, все порадовались, что он вернулся живым, но сами же иранцы потом, грозились его побить прямо на поляне Москвина, настолько он всех достал 
Ещё забавный случай был. Ходил на пик Коммунизма французский гид со своей девушкой. Мы их встретили на 6 500, поздоровались, спросили, идут они вниз или вверх. Он ответил, что ещё немного подождут, пару дней, и пойдут вниз.
Мы сходили на вершину, спускаемся на 6 500, и видим на площадке, где стояли французы, огромное количество мусора! Я, естественно, разозлился ужасно: нельзя же так себя вести! Там валялись трусы, носки, баллоны, килограмма три мусора, капец! Я это всё убрал, но весь мусор сфоткал. Вот, думаю, приду сейчас, высыплю всё французу в палатку. Прихожу вниз, в Базовый лагерь и говорю французу: «Хочешь, покажу, что я нашёл на вашем месте?» И показываю ему фотографии поляны, заваленной мусором. Он меняется в лице, не понимая, что происходит. Я ему в руки пакет с мусором:
— Твоё?
— Нет…
— Но это же ты там стоял?
— Да…
— Так, значит, твой мусор?
— Нет, мы ничего не оставляли!
— Стыдно тебе должно быть, ты же гид! А совести никакой…
Забрал, в общем, пакет, и ушёл. И рассказал эту историю всему лагерю. А мусор сжёг. Сидим мы в лагере три дня. Спускается чешская пара, поздоровались, поговорили, как сходили, что происходило на горе… и тут девушка меня спрашивает: «А ты, случайно, не видел пакет чёрный, на 6 500?» И я начинаю тихо въезжать… Говорю: «Да, видел…» И чешка начинает перечислять, что у неё там было. Трусы из мериноса, стоимостью 100 долларов. Носки какие-то суперские, стоимостью 150 долларов, оттяжки, ещё чего-то… И она радостно ко мне:
— Ты это всё собрал и спустил? А где это?
— В печке… я всё сжёг…
— Сжёг мои вещи? Зачем?!
Я ей пытаюсь что-то объяснить, показать фотографии, а она смотреть не хочет, и наезжает на меня: «Зачем ты сжёг мои трусы из мериноса?!». Еле уговорил её посмотреть, приношу фотоаппарат, показываю, какой был бардак на площадке. Оказывается, они оставили пакет незакопанным, а его разворошили птицы в поисках еды.
Что делать? Пошёл извиняться перед французами.
— Расскажи, пожалуйста, как себя проявило на большой высоте снаряжение от Спорт-Марафона? Что пригодилось больше всего, а что вообще не пригодилось?
— Про спальник Sivera Шишига я уже говорил — спальник отличный, помог просто офигенно, наверху было реально холодно, но спальник спасал.
Куртка была у меня Haglofs — тоже супер, удобнейшая куртка для восхождения, я про неё даже видосик снял. А вот штаны-самосбросы Mountain Equipment — в принципе, хорошие штаны, материал качественный, но — они позиционируются как самосбросы, а самосбросами их трудно назвать, потому что сверху у них подтяжки. И, естественно, я их надеваю под гортексовую куртку или под пуховую куртку. А подтяжки не отстёгиваются. И, получается, для того, чтобы снять штаны, я должен снять гортекс или пуховую куртку! И для того, чтобы одеть их, тоже нужно снимать куртку. И вот несколько раз было такое, что к вечеру холодина, ветрище, а мне для того, чтобы надеть штаны, нужно снимать пуховку. Замерзаешь ещё больше!
Но, исключая вот этот нюанс со сниманием-одеванием, всё отлично работало, наверху было где-то -40°C, но я не замёрз.
— Было так холодно?
— Ну, это на 6 900, в ночное-утреннее время, а так было где-то -30…-35°C, а ниже — теплее.
Статья по теме
— О чём ты будешь мечтать теперь? Какая гора больше всех будет занимать твоё воображение?
— Вообще, высота в 7 000 метров, это нереальная действительность, космос. Поэтому на высоту я хочу вернуться, пик Победы — логическое завершение программы «Снежный Барс». Когда — ещё не знаю, но точно приеду. Интересно восхождение в Перу, на гору, которая называется Альпамайо, невероятно красивая вершина!
— Спасибо тебе большое за рассказ, с Горой! Удачных тебе следующих восхождений, и не сжигай больше трусы у альпинисток!
Евгений Письменный и Андрей Татаров на вершине пика Коммунизма
Комментарии участников
Конечно, заманчиво было созвониться с ребятами, участниками восхождения, и задать несколько вопросов им тоже. Лиля Богучарова из Воронежа и Андрей Татаров из Москвы оказались не против поделиться впечатлениями от восхождения со стороны участников.
Лилия Богучарова и Андрей Татаров, участники восхождения
— Что предшествовало решению пойти на Пик Коммунизма? Почему именно туда?
Лиля Богучарова: В прошлом 2015-м году, практически этим же составом, мы приезжали на поляну Москвина. В планах было два восхождения — пик Е. Корженевской и пик Коммунизма. На пик Е. Корженевской благополучно залезли, а вот Коммунизма пришлось отложить из-за организационных неурядиц принимающей стороны. В этом году мы вернулись с целью поработать только над восхождением на Коммунизма.
Почему именно на район поляны Москвина я решила обратить внимание? Это логичное развитие и повышение моих альпинистских навыков, связанных с восхождениями на высоте.
Андрей Татаров: В прошлом году я уже был на пике Коммунизма, но не получилось зайти на вершину, поэтому решил принять участие в этом году ещё раз, в составе группы Жени Письменного.
— Каков ваш опыт занятия высотным альпинизмом?
Лиля Богучарова: Восхождения на высоту для меня не ново. Я ходила на Денали (6 190 м), успешно поднялась на высшие точки Южной Америки — Аконкагуа (6 962 м) и вулкан Охос Дель Саладо, который находится в Чили (6 887 м). Имею опыт восхождения на пик Ленина (7 134 м), пик Хан-Тенгри (6 995 м). Недавно, в 2015-м, как уже говорила, мы успешно зашли на пик Е. Корженевской (7 105 м). Высота очень интересна с точки зрения исполнения восхождений. Ты попадаешь совершенно в другую атмосферу, это совершенно другой альпинизм.
Андрей Татаров: У меня опыт высотного альпинизма не очень большой. Я был на Ленина, на Хан-Тенгри, в прошлом году поднялся на пик Е. Корженевской. Была попытка взойти на пик Коммунизма до 6 200 м.
— Какова доля везения, и какова доля грамотной работы команды и гида в успешном восхождении?
Лиля Богучарова: Везение — точно один из основополагающих факторов успеха во время восхождения. Это, скорее, касается не только больших гор, а в принципе, горовосхождений в целом. Но в продолжительных экспедициях — этот фактор наиболее выражен. Ведь мы зависим от погоды на все 100%. В этом году погода привнесла изменения в наши планы во время подъёма на пик Коммунизма, поэтому всё получилось именно так, как получилось.
Команда — также для меня является одним из ключевых моментов при выборе очередной цели. Ведь все мы люди, с разными характерами и взглядами на жизнь и на происходящее. Иногда в группах встречаются люди, которые несовместимы психологически, особенно это характерно для коммерческих проектов. Но, к счастью, ребят, с которыми мы сейчас ездили на Памир, я давно знаю. Мы много где были вместе, в том числе и в продолжительных экспедициях. Мы знаем, что можно ожидать друг от друга в той или иной ситуации. Стараемся поддерживать друг друга, так как понимаем, что каждый из нас работает на достижение одной цели. Иногда, конечно, это сложно, бывает, что всё бесит…
Гид — это неоспоримый лидер, который принимает окончательные решения. Естественно надеемся на его опыт и его знания. Жене в этом плане можно доверять. Во время восхождения некоторые решения мы принимали вместе, пытались выстроить тактику, которая бы устроила нас всех. В общем, искали компромиссы. Но, повторюсь — в ключевых или спорных моментах, слово гида было ключевым и неоспоримым.
Андрей Татаров: Везение — конечно нужно. Погода вносит свои изменения в планы. Особенно это чувствовалось в этом году. Вместо запланированных пяти дней выхода на гору, мы провели восемь. Меняли планы, по мере развития событий. Выиграли и сходили на вершину.
Там есть место опасное, «подушка» называется. её необходимо проходить, когда идёшь вверх на гору или вниз, в базовый лагерь. На эту «подушку» со стен летят лавины, камни, лёд, со стены горы. Мы проходили её несколько раз — во время акклиматизационных выходов и во время штурмового, всё время вверх и вниз. На голову ничего не упало, повезло.
В прошлом году я ходил один, без команды. Искал товарищей, с которыми можно было бы подняться на гору. Частично, из-за этого и не поднялся на Коммунизма. В этом году в команде было проще, так как все вместе думали и работали на маршруте. Женя, как гид, работал над тактикой. Поэтому, несмотря на непростую погоду, мы втроём поднялись на гору.
— Что было самым сложным в эти 18 дней лично для вас?
Лиля Богучарова: В этом году на Памире была экстремально неустойчивая погода, которая привносила постоянные изменения в нашу тактику. И окончательно повлияла на исход именно моего восхождения. Подняться на вершину мне не удалось, вместе с Саней Маркеловым мы развернулись и пошли вниз с высоты 6 800 м. Было сложно принять решение о спуске вниз.
Да и работа на высоте более 6 500 м, в снегу по колено, с рюкзаками за спиной, была для меня изнуряющей.
Андрей Татаров: Пережидать непогоду на высоте 6 900 м. Мы провели там две ночи, и физически, и психологически, это было нелегко.
— Какой момент был самым удивительным и запоминающимся?
Лиля Богучарова: Удивительным был перелёт из Джиргиталя на поляну Москвина на вертолёте в ясную погоду. Мы летели над сияющими Памирскими пиками и ледниками. Вот уж, матушка природа постаралась на славу. Красотища!
А запомнились больше всего моменты, связанные с пребыванием в районе иранских групп в этом году на пике Коммунизма. Некоторые из этих представителей — реальные самоубийцы. Сначала девушка Хиро прогнала своего гида, а через несколько дней симулировала слепоту, чтобы её спустили и заставили всех остальных иранцев прервать восхождение и спускать её в лагерь. Потом сумасшедший дед-карапет завалился к британцам в маленький библер и терроризировал их всю ночь на 6 900, перед штурмом. Вся эта информация передавалась в базовый лагерь, конечно. Ребята, которые работали в лагере гидами, регистрировали и выпускали группы на маршруты, пытались деда уговорить, но ничего не могли поделать, так как иранец не хотел их слушать. Все, честно говоря, очень сильно переживали за него и думали, что дед не вернётся с горы. Слава богу, всё благополучно закончилось, он вернулся невредимым.
Андрей Татаров: Самый прекрасный и запоминающийся момент был — когда после двух дней снегопада и ветра установилась прекрасная погода утром и позволила нам сходить на вершину!
— Какое снаряжение оказалось самым полезным, а какое — лишним?
Лиля Богучарова: Лишнего точно ничего не было. Полезным оказалось всё, что мы с собой брали. Особенно это касается тёплой одежды. Наверху было невероятно холодно, особенно выручали пуховые куртки и тёплые спальники.
Очередной раз достойно себя показали горелки Reactor — безотказные помощники на высоте.
Не хватало палаток, и нам приходилось таскать их вверх-вниз, по лагерям на склонах горы.
Верёвки нашей группы очень выручили не только нас, но и других восходителей. В этом году вешали достаточно много перил по маршруту, и всё равно в некоторых местах можно было провесить ещё перила.
Андрей Татаров: Лишнего ничего не было, всё пригодилось. А самое полезное на маршруте — это много тёплой одежды!
— Какое краткое напутствие вы можете дать тому, кто пойдёт на Пик Коммунизма в следующем году?
Лиля Богучарова: В первую очередь нужно быть готовым к этому восхождению физически и технически. Думаю, что нужен опыт восхождений на высоту, пик Ленина, хотя бы. Пик Коммунизма — гора непростая, она высокая, изнуряющая, требующая от восходителя полной отдачи. Также важно спланировать тактику восхождения, пройти достаточную акклиматизацию.
Чисто в техническом плане — ребята, запасайтесь медикаментами от расстройства желудков. При всём уважении к принимающей стороне, как только мы спускались в базовый лагерь, сразу оккупировали горшки после посещения местной столовой.
И ещё — держитесь подальше от иранцев, эти ребята невероятно аварийные!
Андрей Татаров: Народ, готовьтесь физически. Желательно иметь опыт восхождений на 7 000 м. до этого. Брать тёплую одежду, много. Если нет достаточного опыта, лучше сразу взять гида.
Мне нравится
