Обучать спасработам с помощью лекций — это всё равно, что дистанционно обучать хирургии.
Интервью с Сергеем Ведениным
Сергей Веденин — значимое и известное имя в сегодняшнем горном и горнолыжном мире, обладатель какого-то нереального количества навыков и специальностей. Инструктор UIAA (ENEQ), инструктор альпинизма 2й категории, горный гид, аспирант-гид по горным лыжам Ассоциации горных гидов России, преподаватель Центральной школы инструкторов альпинизма и УТС на жетон «Спасение в горах», спасатель, инструктор ски-альпинизма. А ещё он автор учебных пособий по технике альпинизма, спасательных работ и лавинной безопасности. А ещё ему не лень проводить по выходным тренинги по спасательным работам в малой группе. А ещё он читает лекции и проводит альпсборы. В общем, ему есть что рассказать, и, воспользовавшись тем, что он в начале июня спустился с Уллу-Тау и ещё не успел уйти на Эльбрус, его удалось усадить на час для разговора.
— Сергей, у тебя множество профессий: ты инструктор по скалолазанию и альпинизму, спасатель, горный гид, преподаватель в школах инструкторов… кем ты себя ощущаешь в первую очередь? Что для тебя главное?
— Не так давно уважаемое издание проводило опрос среди гидов на тему: «Каков в вашей работе процент обучения и, собственно, гайдинга?». И вот, американцы хором отвечали, что 50% на 50%, а европейские гиды — 30% на 70%, т.е. у них основное, всё-таки, гайдинг. У меня — половина времени посвящена гидовской работе, половину времени — обучающим программам. Но, тем не менее, я в первую очередь гид, конечно. Я отработал лет пять в МЧС, как спасатель, но сейчас я эту деятельность полностью закончил.
— А с чего всё начиналось? Сколько лет тебе было, когда ты понял, что твоя жизнь отныне будет связана с горами?
— Мне было лет тридцать пять, когда я это понял.
— Так поздно?
— Нет, впервые в горы я попал года в два, наверное. Правда, это было плато Гиндукуш, но тем не менее.
— Твои родители были альпинистами?
— Да нет. Но тогда я каждое лето проводил в лагере в Джан-Тугане. Папа работал в Бауманке и детей каждое лето отвозили в Джан-Туган, в горы, в детский альплагерь, лазить по горам. Мы и лазили.
Потом из альпинистов меня выгнали, за то, что я не хотел играть вместе со всеми в футбол. А у меня с детства нелады с менисками, футбол я не любил, и играть в него отказывался. Пошёл в водники, стал заниматься каякингом. Доплавался до шестёрок, маршрутов высшей категории сложности. Ну, а потом опять занялся горными восхождениями!
— Была ли у тебя спортивная карьера и что она тебе дала? Обязательно ли участвовать в соревнованиях, чтоб быть хорошим альпинистом, фрирайдером, хорошим спасателем и гидом?
— Спортивный опыт у меня был только в водном туризме, каякинге. Я участвовал во многих соревнованиях, у меня хорошо получалось! Ну, ещё были соревнования по борьбе в детстве, но это не считается. А в горах — нет.
Вообще, соревнования — это интересно, но это совсем другой вид деятельности, не имеющий прямого отношения к работе гида и инструктора. Для работы с людьми необходимы не только и не столько умение быстрее всех пройти сложный маршрут, кроме техники крайне важны так называемые soft skills — умение объяснить, научить, заинтересовать, помочь расширить зону комфорта своего клиента/ученика, сделать так, чтобы ему понравилась программа и горы вообще, чтобы ему хотелось продолжения!
Поэтому многие гиды прекрасно живут и без спортивных регалий, хотя много учатся и совершенствуются в других областях.
Даже когда мы сейчас обучаем спасателей, мы говорим им: «Есть профессиональные спасательные работы. Есть действия по спасению подручными средствами. А есть соревнования по спасательным работам. И не дай Бог вам перепутать!» Техника, применяемая на соревнованиях, неприменима в реальной жизни. Увы.
— Работа спасателя в больших горах — нелёгкая профессия, наверняка, видеть приходилось всякое. Какова самая частая причина несчастных случаев?
— Самая частая причина — люди плохо подумали, или вообще не подумали, и пошли. За всю свою жизнь я знаю всего один случай, когда всё было сделано идеально правильно, но тем не менее случилась трагедия. А в остальных случаях — везде была цепь ошибок, недодуманных вещей и так далее. Ситуация, когда можно сказать «просто не повезло» — это редкость.
— Часто ли встречаются ситуации, когда причиной было: «вдруг пришла стихия», какие стихийные силы в горах труднее всего предсказать, избежать опасности?
— Метеориты. Но они не часто на землю падают, а в людей попадают ещё реже. И землетрясения силой 9 баллов тоже не очень часты. Все остальное — прогнозируемо. Но чаще всего жертвы стихии — это жертвы лавин.
— Всё-таки лавины? Они не просчитываются?
— Лавиноведение — специфическая наука. Можно и нужно читать о лавинах книги, изучать структуру и стабильность снежного покрова, чтобы представлять вероятность схода лавины в то или иное время, в том или ином месте. Но этого совершенно недостаточно! Главное — нарабатывать практический опыт в горах, думать, копать, наблюдать! Многие вещи — они почти не формализуются. Чувство снега — оно действительно есть, оно имеет значение: иногда ты не можешь объяснить, почему — но тебе туда не хочется идти. И не надо.
— В какой момент ты начал писать книги и методички? Что тобой двигало?
— С книгами, как раз, всё просто. Школа лавинной безопасности — это проект, изначально созданный при поддержке Федерации Альпинизма России, в рамках него и была написана методичка «Основы лавинной безопасности». В последние годы было много случаев гибели альпинистов в лавинах, к огромному сожалению. И альпинисты, в плане лавиноведения, практически, самая необразованная часть горного сообщества. Если скитуристы и фрирайдеры, как правило, все катают с датчиками, имеют хоть какое-то понятие о том, что делать при сходе лавины, то альпинисты — нет.
Так вот: культуру лавинной грамотности надо развивать, и в том числе в альпинистском сообществе. В лыжном сообществе есть те, кто этим профессионально занимается, есть Игорь Комаров, Макс Панков, Володя Храбовченко и другие… а в альпинизме таких людей почти нет.
Самый трагичный случай схода лавин в альпинизме у нас был на Гидане, погибли пять альпинистов. Девять человек группа, трое остались на поверхности. Были бы датчики — всё было бы по-другому, не настолько трагично.
— По моим наблюдениям, книга «Спасательные работы в малой группе на сложном рельефе» получила восторженные отзывы и ажиотаж в горнолыжной среде, а книга «Основы лавинной безопасности», наоборот, большую популярность приобрела среди альпинистов. Так и задумывалось — восполнить пробелы в знаниях у альпинистов и горнолыжников? Или сверхзадача была другая?
— Не знаю, не знаю… на самом деле, все эти издания сделаны по программам Федерации Альпинизма.
— Продолжаешь ли ты писать? Какие издания нам ждать в ближайшее время?
— Будет дополненное издание книги «Спасработы на сложном рельефе» не вторая часть, а именно дополненное переиздание. Планируем сделать методичку по спасработам в группе, есть совместный проект с Алексом Кузмицким по книжкам, посвящённым скитуру, в общем, идей много, работаем.
— Ты не первый год преподаёшь в центральной школе инструкторов альпинизма, сам каждый год ведёшь альплагери в Безенги, Уллу-Тау. Кто твой студент сегодня? Отличается ли он от участника альпсборов, скажем, 15 лет назад?
— Раньше, во времена, когда ходили в горы мои родители, многие альпинисты видели в горах смысл всей своей жизни, стремились достичь как можно большего, жили горами, соревновались, стремились к разрядам и спортивным званиям.
Сегодня всё немного по-другому. Нет, конечно, и сегодня есть увлечённые спортсмены, но большинство людей, приезжающих на альпсборы, идущих на восхождения — они ищут в горах не спортивных званий и достижений, а чего-то иного. Нового вида активности, физической нагрузки, красоты, романтики, общения — всё по-разному! Но приоритеты у них уже немного другие, горы для сегодняшнего альпиниста — не основной плацдарм для самореализации, а скорее — интересный отдых.
— Число людей, увлечённых всеми видами горной активности растёт, и сегодня, как грибы, растут турфирмы, предлагающие весь ассортимент — от вывоза начинающих на горнолыжный курорт до организации восхождений на семи- и восьмитысячники для любого желающего. Каково твоё отношение к коммерциализации гор?
— Любой гид, инструктор, спасатель — тоже человек, он должен зарабатывать, кормить себя и семью. Если относиться к работе ответственно, учиться, совершенствовать свои знания и навыки, вкладывать усилия и душу в то, чтобы безопасно и интересно сводить людей в горы, научить их чему-то, это требует массы времени, и это далеко не самая простая работа, она должна быть оплачена. Здесь я проблемы не вижу. Тем более, что сегодня профессии гида и инструктора действительно очень востребованы.
Другое дело, что часто турфирмы в погоне за модой, продают «туры» в горы, не заботясь о здоровье и безопасности клиентов. Настоящая беда в этом отношении — на Эльбрусе. Кто только не набирает людей! Весь интернет пестрит рекламой восхождений «с гарантией». Например, как минимум десяток фирм обещает зимнее восхождение на Эльбрус каждому новичку, а ведь это изначально невозможно — зимний Эльбрус требует большого горного опыта, подготовки, тренировок, восхождение в этот период смертельно опасно для неподготовленного человека. И вот такое отношение к горам недопустимо.
— В российских реалиях, нужна ли обязательная сертификация гидов, или это создаст ненужные бюрократические трудности?
— Вопрос так не стоит: нужна или не нужна. Это обязательно будет. Для этого и создана Российская Школа Горных Гидов. Подана заявка о внесении в реестр профессий профессии горного гида — но это только ступенька, условие. Надо разрабатывать систему сертификации, систему контроля.
— Ты сам недавно сдал экзамен на горного гида-аспиранта Канадской школы… Что такое «гид-аспирант»?
— На самом деле, это Российская Школа Горных Гидов, но преподают у нас действительно гиды IFMGA из Канады и Австрии. В канадской системе «гид-аспирант» — это человек, имеющий право работать гидом под руководством «полного гида», то есть он может работать гидом по контакту в компании, но не может руководить такой компанией сам. В России пока правила работы гидов не до конца разработаны, поэтому это — просто первая ступень в системе квалификации гидов, которой предшествовало очень длительное и интенсивное обучение.
— Следующий экзамен — на полного гида, универсального?
— Нет, всего экзаменов четыре: гид-аспирант по лыжам, полный гид по лыжам, гид-аспирант по альпинизму, полный гид по альпинизму. Только сдав все четыре, ты можешь считаться полным горным гидом, водить на любые маршруты. Следующий экзамен, вероятно, в апреле-мае. Вообще, обучение на гида — мероприятие волне затратное, и по времени, и финансово, но — что делать, оно того стоит.
— Это как-то изменило твою жизнь? Теперь ты будешь уделять больше времени горнолыжным школам?
— Нет, сегодня в России сертификация почти никак не меняет жизнь и судьбу гида. Вообще, это интересная история: во всём мире человек, который хочет работать гидом, сначала идёт в школу гидов и учится. И только потом начинает работать. В России же все, кто идёт в школу гидов — это состоявшиеся горные гиды, лидеры своих компаний, школ, ведущие гиды больших компаний. Т.е. есть мы все уже работаем в этой сфере.
Другое дело, что само обучение действительно крайне полезное, сложное и интересное, и вот оно меняет, конечно, и отношение к работе, к клиенту, и мотивирует развиваться дальше.
— Какое значение имеет правильное снаряжение? Может ли сегодня альпинист с дедушкиным рюкзаком и в кожаных ботинках участвовать в восхождениях?
— На эту тему есть кучка идей. Хорошее снаряжение — это хорошо. Хорошее снаряжение, и правда, облегчает жизнь, существование в сложных погодных условиях, на сложном рельефе, и так далее. Но есть важный момент, который всегда сложно объяснить. Что говорит альпинист, не справляющийся с маршрутом, а тем более горнолыжник, когда не получается хорошо съехать? Правильно: «Лыжи — говно… Надо лыжи сменить!». Ни один в моей практике не сказал, что надо больше тренироваться. Все говорят, что лыжи виноваты. И эта история — про современный мир. Про общество потребления и всё остальное. Мы все с удовольствием тратим деньги на новое снаряжение, а другими инвестициями пренебрегаем. Ну, скажем, потренироваться лишние несколько часов, попытаться выжать максимум из того снаряжения, что есть.
Да, безусловно, снаряжение 20-30-летней давности не соответствует современным требованиям безопасности. Качество жизни в нём будет ниже. Скажем так: чтобы ходить в старом снаряжении надо быть гораздо лучшим альпинистом или горнолыжником, чем те, кто идёт с новым оборудованием, катает на современных снарядах.
В общем, современное снаряжение — это важно, нужно, полезно. Но — есть люди, которые на старых, узких лыжах способны ехать в целине лучше и техничнее, чем мы на новых и широких. Потому что они это умеют.
— Часто ли ты меняешь снаряжение? Что устаревает быстро, а чем пользуешься долго?
— У меня катание на горных лыжах в сезон — 100-150 дней. Примерно на такой срок активного катания и рассчитано большинство моделей снаряжения. За это время убивается всё чисто механически. Ну, что-то быстрее, что-то медленнее. Горнолыжные ботинки, например, меняешь часто — они стаптываются, становятся непригодны для катания. А палки ходят долго. Ледорубы ходят долго. Верёвки… у меня есть любимое место, куда я езжу каждый год, Вади Рам в Иордании, так вот: каждая поездка в Иорданию — это новая верёвка. Там специфическая порода — песчаник, мы много лазаем, и темп износа верёвки там очень высок.
Но — я меняю снаряжение чаще по причине износа, чем по причине выхода новых моделей снаряжения. Индустрия сейчас генерирует каждый год десятки новинок. И реклама каждой железки, каждой пары лыж, гласит, что эта новинка изменит вашу жизнь и т.п. Спустя полгода выясняется, что новинка не очень функциональна, плохо тестирована. Её заменяют, отзывают. Ну, в результате, на третий год выпуска новинка становится доработанной, функциональной, разумной.
Мы наблюдаем это по альпинистским страховочным системам. По горнолыжным креплениям, горнолыжным ботинкам. Выходит новинка — и в первые год-два чудовищное количество рекламаций, поломанных деталей и всего остального. Поэтому, практикующему гиду я бы посоветовал: не покупайте новинки! Пусть кто-нибудь другой проверит их на себе. Вы профессионал и у вас должно быть хорошее снаряжение. Но — не обязательно самое новое.
— Одежда для альпинизма и для фрирайда — разная? Или есть вещи, которые ты используешь и там, и там?
— У меня всё просто: я катаюсь в альпинистском снаряжении. Потому что горнолыжная индустрия, на мой взгляд, стала уходить в область чистого fashion-a, больше думать о дизайне, чем о функциональности. Дизайнеры заботятся о цвете. моде, силуэте, но мало думают о том, чтобы это было функционально и жило долго, хотя бы один сезон гида! Классическая горнолыжная одежда неприменима для фрирайда, а для скитура — тем более. Идти в тёплых штанах в горку — почти невозможно.
— Сергей, кроме всех своих многочисленных занятий, ты ещё счастливый муж и отец. Как тебе удаётся при такой загруженности уделять время семье? Не становится ли любовь к горам причиной конфликтов?
— Мне повезло в жизни. У меня вся семья ходит в горы, вся — и жена, и десятимесячная дочь.
— О, она, наверное, самая юная альпинистка в мире?
— Ну, нет, пока только скитур. Скитур и лёгкий треккинг. Моя жена, Люба — более, чем квалифицированный горный турист, да и лыжница и скитуристка очень достойная! С рождением ребёнка Любе удалось устроить себе работу удалённо, и мы последний год везде ездим вместе. Так что в этом отношении, тьфу-тьфу-тьфу, пока всё хорошо!
— Сергей, ты всегда был достаточно крупным и тяжёлым для альпиниста и скалолаза. Мешает ли тебе твоё сложение? Как инструктор по скалолазанию и горнолыжный гид смотрит на современную тенденцию — сбрасывание веса любой ценой?
— Я не инструктор по скалолазанию, я инструктор по скальному альпинизму — это совсем разные вещи. Для спортивного скалолазания вес более критичен: если ты тяжёлый, ты не лезешь, тебя преследуют травмы, в том числе травмы пальцев рук — это будет постоянная боль. Когда не стоит вопрос о спортивных достижениях в скалолазании, то требования к взлётному весу уже менее жёсткие, и техника выручает даже при лишнем весе, — на рельефе я лезу сильно быстрее, чем многие мои участники с намного более высоким уровнем скалолазания.
Но, тем не менее — да, вес мешает, конечно. В целом, я умею согнать вес до 75 килограмм и начать лазить «семёрки», после чего я расслабляюсь и набираю вес заново. Ну — это моя функциональная особенность организма, с которой я борюсь с переменным успехом.
Так что правильное питание и здоровый образ жизни — это хорошо!
— Ты прочитал три лекции в клубе Спорт-Марафона, одну по лавинной безопасности и две — по оказанию первой помощи. Почему именно эти темы были выбраны?
— Лавинная безопасность — это наш общий гуманитарный проект, мне кажется, такие лекции нужно читать везде, чтобы хоть как-то донести до увлечённой горами аудитории азы безопасности. А Спорт-Марафон — хороший и популярный магазин горнолыжного, альпинистского и фрирайдного снаряжения, то есть его аудитория, — самая, что ни на есть целевая для лавинных лекций.
А лекции по первой помощи…– точнее не по первой помощи, а по отдельным нюансам: одна называлась: «Ошибки при оказании первой помощи», а вторая — «Состав аптечки для первой помощи».
Надо ведь понять, что обучать с помощью лекций первой помощи или лавинной безопасности — это всё равно, что дистанционно обучать хирургии.
Потому что навык вырабатывается только на практических занятиях!
А на лекциях — можно привлечь внимание людей к какой-то проблеме, или вот характерные ошибки обсудить.
Тем более, что лекции по первой помощи в горах мало кто читает, меня попросили — я их придумал и прочитал, надеюсь, это было на пользу!
— Планируешь ли ты дальнейшие лекции в клубе? Что нас ждёт в следующий раз?
— Я, конечно, почитать ещё планирую. В Спорт-Марафоне лекции читают многие хорошие люди: Вова Молодожён, Серёжа Леонкин, например, которые читают лекции по снаряжению, они это делают, пожалуй, лучше меня. А я хотел бы разобрать более сложные и неосвещённые темы: оценка рисков, психология, то, что по-английски называется термином soft skills. Навыки общения с людьми, навыки оценки опасности — это всё вещи сложные. Можно и нужно поговорить на тему: «Планирование и управление рисками». Потому что всё упирается в человеческий фактор. Мы уже это обсуждали в самом начале — основная причина несчастных случаев — это человеческий фактор.
— Есть ли у тебя маршрут, который тебя манит и ждёт: мечта, личное достижение? Что это за маршрут?
— Ой! Маршрут не один — их много, маршрутов, которые надо пройти и проехать. Даже не знаю, какой их них более желанный.
— Ну, может быть, у тебя на повестке дня более конкретные планы — создание своей школы, например?
— Я работаю над проектом горной школы Mountschool.ru, надеюсь, он будет дальше развиваться и расширяться. Горная школа — это, на самом деле, очень сложно, это большой челлендж. Быть может, виной тому наш безудержный перфекционизм, — собственных требований к тому, как должна выглядеть горная школа, чему и как можно научить, что можно показать, столько, что работы ещё непочатый край. Но нашим участникам, вроде бы, нравится, они возвращаются, участвуют в новых программах, и это лучшая оценка с их стороны!
А вообще, работать над этим проектом мне пока очень нравится! Мне нравится ходить в горы, учить, писать книги. Мне очень нравится работать с людьми, получать от них отдачу и обратную связь, я получаю искреннее удовольствие от процесса!
— Получать удовольствие от процесса работы — профессиональная мечта каждого, здорово, что она у тебя сбывается и спасибо за разговор. Ждём новых интересных проектов, книг и лекций!
Мне нравится
