В результате вынужденного курса на импортозамещение, а, быть может, по причине неистребимого человеческого любопытства, туризм и горнолыжный отдых в странах СНГ набирает популярность с каждым годом и несет с собой все новые и новые открытия. Вот и наш внештатный корреспондент, Светлана Хлебникова, побывала на открытии новой базы для фрирайдеров в Кыргызстане на фестивале «Jergalan-fest». Ее эмоциональный рассказ об этой поездке и описание склонов фрирайд-региона для скитурщиков и фрирайдеров мы публикуем сегодня.
В начале горнолыжного сезона 2015-2016 снег ложился весьма нелогично. Ноябрь - а Сибирь еле-еле покрыта слабым снегом. Зато Кавказ жирует, вся Средняя Азия давно уже открыла сезон и катается. Куда ехать?
И тут ангел осенил меня крылом: приходит приглашение приехать на открытие сезона на фрирайд-базу Жыргалан, в качестве трэвел-журналиста, три дня поработать с молодыми авторами (в Кыргызстане русский язык является вторым официальным, практически вся пресса русскоязычная), потусить, помочь с организацией и несколько дней покатать. Снега уже метр и еще сыплет, для восточного Тянь-Шаня вполне достаточно, курумники там только в ледниковых районах, в катальной зоне альпийских лугов – джайлоо – их нет, а отдельные валуны легко объезжабельны.
В общем, как говорил Челентано: «было сделано предложение, от которого невозможно отказаться».
18 ноября, со сноубордом в Киргизию
В Москве -10, в Бишкеке - +10. В битком набитом самолете (билеты Москва- Бишкек на удивление недороги сейчас – 12 000 в оба конца за неделю до вылета) я одна с чехлом для сноуборда, да и вообще с российским паспортом, похоже, одна. Таможенник в Домодедово спрашивает:
— Какова цель вашей поездки?
— Горнолыжный туризм…
— Какой туризм, вы же одна? А ИГИЛ?
Стараясь не фыркать от смеха, объясняю краткий курс географии и то, что Кыргызстан – одна из самых стабильных и светских стран Азии.
Это, кстати, действительно так. Я в жизни посетила с десяток азиатских стран, и только в Киргизии чувствую себя совершенно свободно. Про красоту этой гористой земли и обилие горнолыжных угодий можно говорить бесконечно, но и этот вот нюанс – дружелюбность населения, властей, отсутствие всяких формальностей, обилие конкурирующих между собой предприятий мелкого туристического бизнеса – для туриста безусловное благо и не последний аргумент в выборе.
И, наконец, выпрыгиваю из самолета в знакомый запах зиры и лошадок, первый вдох теплого киргизского ветра, сразу вдохновляющего меня на общение со всем белым светом – водителями, ранними торговцами, встреченными на перевале сонными чехами и т.п. Семь часов прыгая из машины в машину, добираюсь в Жыргалан, где уже начались приготовления к фестивалю. В палатках у подножия живут суровые снегоходчики.
Долину Жыргалан как Мекку для фрирайда открыли несколько лет назад. Ну, вернее, не открыли, а просто фрирайдеры влюбились в нее. И уговорили хозяина гостевого дома, горнолыжника и энтузиаста развития родного края Эмиля построить еще один домик прямо в Жыргалане, для того, чтоб не ездить каждый день из Каракола. В долине огромное количество шикарных снежных склонов, всю зиму катать – не перекатать! Второй год база открывает свои двери для фрирайдеров, бэккантрийщиков, скитурщиков. И вот – на этот раз с помпой и салютами наступающей зиме.
На фрирайд-базе в зоне отдыха целый офис: жужжат принтеры-сканеры и клацают ноутбуки, живут девушки из американского фонда USAID. Параллельно с открытием горнолыжного сезона проводится и этнический фестиваль, серия мастер-классов по национальным ремеслам, основам развития туристических кластеров и еще множеству тематик: от печения пирогов до концептуальных стратегий экотуризма. Поэтому публика самая разнообразная, и даже частью совсем не горная.
Именно эта каша, смесь суровой и насмешливой фрирайдерской тусовки с эмоциональными преподавателями-энтузиастами, местными хлопотливыми хозяйками, быстроговорящими туроператорами и героически волокающими по охотничьим тропам свои метровые штативы-объективы журналистами – сразу почему-то дала удивительно дружескую атмосферу. Все впряглись в работу – послезавтра основной заезд народа, надо все приготовить, натропить снегоходные дороги для подъемов вверх, продумать еще раз все нюансы, разнести еду по хозяйкам, у которых будут жить гости (фрирайд-база невелика и всю толпу физически вместить не может). В общем, нормальная фестивальная паника. Я всегда любила работать на фестивалях и выставках – хлопотно и нервно, но сама атмосфера круговорота любопытных лиц, пульсирующего праздника жизни - все искупает.
19 ноября. Ленин и дети
Назира, куратор детской и этнической составляющей феста, говорит мне:
— Слушай, а давай ты в школе после уроков дашь старшеклассникам краткую вводную: что такое горные лыжи, фрирайд, зачем это вообще все происходит, чтоб кататься учились, чтоб языками занимались, спасами, проводниками становились – ну, и вообще?
— Хм, хм, - говорю, - как-то неожиданно, я не готовилась, задача-то стояла со взрослыми поработать, а не с детьми…
А потом думаю: да у меня ж по диплому одна из специальностей – учитель, шесть лет универского стажа, что я – не справлюсь с поселковыми балбесами? Они вряд ли что поймут, но для очистки совести что-то интересное рассказать надо.
Махнула рукой и согласилась. Дети так дети. Нарядилась в боты и гортекс, взяла с собой горные лыжи, сплитборд, камуса, палки, лавинный рюкзак, бипер-щуп-лопату и прочие атрибуты «тру фрирайдера». В общем, мы с девочками втроем таранили все эти учебные пособия в школу через пол-поселка.
А дети, подростки, оказались самым офигенным народом в мире. Вместо планируемых 20 минут «профориентации» мы с ними проговорили полтора часа, они задавали сотни вопросов, рассказывали про какие-то тайные тропы, восторженно учились клеить камуса, помогали складывать надувающиеся части «альпрайда». Белые фартучки, красные галстучки, костюмы, горящие глаза.
В общем, домой я шла налегке, держа за руку четырех девчонок одновременно, а парни в драку тащили за нами все бэккантрийное барахло со счастливыми лицами. Разговорам не было конца.
— Вы поймите, для нас это кусок яркой жизни, другой мир…мы ведь все сделаем, чтобы тоже жить интересно, красиво, здорово!
— Куда мы тут пойдем? В забой, гипс дробить, еле сводя концы с концами? Или скот пасти? Или в Москву, по подвалам жить, от милиции прятаться…никто такой жизни не хочет. Я учиться пойду на врача, буду спасателем, работать в своих горах!
— А как вы научились кататься, тяжело было? Я тоже хочу сноуборд, мне нравится, может, есть у кого ненужный, в школу нам?
— Сколько стоят лыжи? Дорого? Очень хочу, буду у отца просить! Мой дом у горы, катайся хоть каждый день…
Ну, на этот вопрос у меня есть ответ, Эмиль, наш президент горнолыжного кластера, научил. «Лыжи - один баран стоят!». Это понятная сельским ребятам цена, не загадочные доллары.
Худой и нескладный, но самый любопытный десятиклассник Эрлан забыл надеть куртку, а в школу за ней возвращаться отказывается, влюбленными глазами глядя на сноуборд. Только получив разрешение покататься, дрожа от холода и счастья, извалявшись на ближайшей маленькой горке как следует, парень соглашается на эвакуацию в тепло.
Последних школяров удалось отправить домой только в семь вечера. После клятвенных обещаний, что в субботу привезут 12 пар лыж, мы тоже дадим свои сноуборды и будем учить ребят кататься.
20 ноября. Фестиваль туризма и фрирайда
И вот – первый день горнолыжно-туристического фестиваля. С утра приезжают автобусы из Бишкека, привозят с собой телевизионщиков, лыжников - казахов, москвичей-туроператоров, двух американцев, даже, кажется, французов. Ко мне в номер вселяется маленькая Карен, героическая дама, уже много лет живущая на постсоветском пространстве, но не утерявшая своей американской улыбки и эмоциональной мимики.
По плану – подъем на снегоходах на гору. Гор в Жыргалане – шесть, это только в шаговой доступности, а тех, к которым нужны длинные подходы – гораздо больше.
Фрирайд-споты Жыргалана
Чункуртор, она же Хелискиерская, она же «Сенокоска» – 3264 м, высокая открытая гора, катаем восточные и северо-восточные склоны, большая выположка в северной части, поэтому - легкий для снегохода подъем. Одна из самых популярных гор, есть маршруты доступные даже начинающему фрирайдеру. Но и для продвинутого райдера там есть чем заняться – выше по ущелью реки Жыргалан спуски весьма и весьма длинные и сложные. Лавиноопасно, но доски хорошо видны и есть возможность их объехать.
Время подъема – от 30 минут (на плато Тулпар-Таш) до 2,5 часов – на вершинные плато.
«Кукушка» или Эк-Эмчек (у этого названия неприличный перевод, посему пользуемся им с осторожностью) с прилегающей долиной Койжайлан - 3220. Сложная, крутая, очень красивая, но довольно лавиноопасная гора, катабельна всего несколько недель в году. Для хорошо оборудованных, опытных райдеров.
Время подъема: со стороны Кок-Бель – 2,5 – 3 часа. Со стороны ущелья Койжайлан – не выяснено.
Таш-Тобе – 3180, лысая гора, северо-западные и северо-восточные склоны. С северо-запада постоянная лавинная доска, сходящая два-три раза в сезон, склоны же, выходящие в долину Кок-Бель – вполне катабельны большую часть зимы.
Время подъема до ближней вершины – 1,5 – 2 часа.
Правый берег долины Кок-Бель или «Япония» - верхняя точка 3228м, закрытые большую часть дня северные склоны, круглые, мягкие долины, длинные многоснежные хребты чуть подальше. Волшебное место для райдеров среднего уровня и выше. Лысые панорамные вершины, многоснежные долины и лесные крутые выкаты с дропами – вылитый японский Нисеко из горнолыжных фильмов! Катабельна с середины ноября до конца марта и даже дольше – солнце почти не попадает сюда, снег долго остается холодным.
Время подъема до ближней вершины – 1 – 1,5 часа, тропа очень удобная, большая ее половина идет по старой геологической дороге. Траверс до дальних отрогов – 20-40 минут.
Дальняя Шахта или Бох-Мурун. На самом деле, это отроги Таш-Тобе и спуски в сторону поселка или в сторону горы Бох-Мурун, но заход к ним с другой стороны горы. Не очень сложная, зрелищная, приятная зона катания, доступная с середины декабря до середины марта (нужно, чтоб засыпало поросль, здесь она в изобилии). От базы лучше подброситься на машине, идти к началу подъема - не меньше километра.
Время подъема – от 40 минут до 1 часа, в зависимости от выбранной точки старта. Подъем нужно начинать по центру, уходя затем на гребни. Справа орографически есть тропа, но она кончается оврагом, лучше сразу брать левее.
Кызылмойнок, «Карабах» – 3028, широкие южные и юго-западные склоны, катабельны с конца ноября до конца февраля, в марте солнце их уже топит. Мечта ленивого фрирайдера: легкий заход по хребту, легко пробить тропу на снегоходах – и длинный, раздольный спуск по полям с уклоном 10-20 градусов. Лавиноопасны в плохую погоду только отдельные места, известные гидам и местным жителям.
Время подъема – 1 – 1,5 часа, подъем легкий, по левому (орографически) гребню.
И это только то, что в шаговой доступности от базы. Горы, расположенные чуть дальше, еще ждут своих исследователей. На них никогда не ступала лыжа скитурщика. Кто-то будет первым.
Народу на фестиваль приехало много, для тех, кто на лыжах не катается, это просто прогулка наверх, поэтому, мы едем на обзорную и пробитую уже снегоходами Хелискиерскую. Снегоходчиков пять человек под командой известного горного и лыжного гида, Славы Тополя. Улыбается мне из-под шлема и Леша Гармаш, с которым мы ходили летом на Эныльчек пару лет назад. В общем, знакомые все лица.
На всякий случай с Лидой Звозниковой, молодым инструктором и гидом из Каракола, делаем вводную для всех. Что такое горы, скитур, правила безопасности, что такое бипер, для чего камуса и т.п. Заставляем всех одевать теплые шапки и перчатки.
Молодой американец Стивен, приятный и задумчивый парень, гуляет во флисочке, упорно машет рукой: «I`m Ok!», но перед подъемом все-таки осознает, что тут не Флорида и соглашается взять чью-то куртку и шапку.
Скитурщики идут в гору пешком, часть лыжебордеров едет на фалах, а безлошадных увозят как пассажиров, за спинами.
Мы с Лидой и ее друзьями неторопливо поднимаемся в гору подальше от пробитой тропы, и подставляем лица теплому азиатскому солнцу, пока вдалеке от нас носятся суетливые моторчики. Для нас это момент личной жизни – подъем и каталка! 20 ноября, снега около метра, он уже немного слежался на солнечных местах, но скользит хорошо, скатываемся с искренним удовольствием.
Каждый получил свое маленькое достижение. Москвичка Нина, ни разу в жизни не стоявшая на лыжах, отказалась ехать на снегоходе и двинула обратно пешком по накатанной дорожке. Шла больше часа, но пришла с сияющими глазами. Пешком можно увидеть гораздо больше, чем с ревущего снегохода и она впервые увидела, как прекрасны горы, когда смотришь на них сверху.
Конечно, дети подкарауливают нас внизу и отжимают минут на 20 борды. Саранча!
Пока мы читали вводные и заботились об утеплении гостей, казахские лыжники успели сделать лишние две скатки, подбросившись на снегоходах – ну, они гости, им можно только развлекаться, везет!
Дальше идем в школьный актовый зал, там будут лекции и мастер-классы. Зал полон, пришел весь поселок в полном составе. Вводные речи послушали с энтузиазмом, но когда мы, лекторы, завели свои профессиональные волынки, местные жители потихоньку стали засыпать, остались только городские слушатели. Однако на лекцию по лавинной безопасности одного из опытнейших хели-гидов Кыргызстана, Павла Воробьева, вдруг притопал в полном составе взвод МЧС! Из местных же ребят.
МЧС в Аксуйском районе – структура небогатая. Вертолетов у них нет. Снегоходов нет. Лыж – тоже нет. Ломы, лопаты, носилки, кислородные баллоны, да пара «шишиг» - ГАЗ66. Но бегать по горам им приходится много. То шахтеров завалит, то чабанов надо вызволять из непогоды, то лыжники попадут в беду, да мало ли! Поэтому образовываться бойцы явились дружно и с энтузиазмом.
И Паша оказался в сложной ситуации – с одной стороны сидят в полном составе все наличные горнолыжники, скитурщики, плюс местные инструкторы и молодые гиды – в общем, народ уже немного сведущий в вопросе. С другой – МЧС и школьники, которым надо объяснять что такое лавинный датчик и что означает известная им изморозь.
Поэтому лекция получилась «галопом по Европам», пришлось нам всем за ужином осаждать Пашу вопросами, касающимися непосредственно региональных особенностей Восточного Тянь-Шаня. Но концепция лекций у него очень хорошая, много времени уделено организации группы для спуска, алгоритмам принятия решения – этого я не слышала больше ни у кого, а ведь это важно – алгоритмизировать самое сложное, свести к минимуму эмоции, человеческий фактор. Я постараюсь при случае полную версию послушать и всем рекомендую.
Вечером собираемся на совещание: официальные лица, представители гуманитарных фондов, турагенты, журналисты, гиды, спасатели. Гудеж на трех языках. В гостевой прохладно, греем чай, все ходят, хлопают дверями - я что-то простужена, угуляли меня вчера школьники по поселку. И прихожу прямо в спальнике. Очень, скажу вам, удобно – ходить на совещания в спальнике. Пока интересно – поговорила со всеми. Пока финансисты обсуждали свои скучные документы – поспала, потом проснулась – а тут уже и про возможные траектории разговор с гидами идет, опять интересно. Красота!
21 ноября. Школа юного горнолыжника и праздник
Утром за окном густая метель, снег стеной. Иду в школу, а к дому подъезжает УАЗ-ик с лыжами – горнолыжная база выделила 12 пар прокатных лыж, чтоб жыргаланские дети поучились и порадовались - и эти лыжи радостно разбирают МЧС-ники, неумело встегиваясь. Спрашиваю: «А где инструктор»? Оказывается, инструктора не предусмотрели. Ладно, договариваемся, что МЧС-ники катаются до 12 дня сами, а потом детям, все детям.
Звоню Лиде, прошу: «Помоги, позанимайся с мелкими, я борды возьму на себя, но с лыжами-то что делать?». На удивление, она радостно соглашается, они как раз с ребятами раздумывают: покатать или остаться дома – видимость плохая. Итак, у нас три лыжных инструктора, отлично. Прошу для детей сноуборд у Чынгыза – густобородого и доброго бишкекского райдера и фотокора. Два борда, двое бот 38 и 40 размера. Пойдет, справимся!
В школе еще один официоз: приезжают важные люди, мэр Каракола, глава Иссык-Кульского района и т.п. Сегодня праздник: все наряжены в лучшие платья. На стенах развешаны картины из войлока, девочки играют в камушки, девушки разносят баурсаки (жареные булочки из заварного теста), а женщины за столом шьют и поют хором. Вы знаете, как классно киргизские женщины поют хором? Я вот впервые слышала и была поражена. Складно, на несколько голосов, красиво, очень! Еще до начала концерта песню про Жыргалан их три раза просили петь «на бис», телеоператоры восторженно крутились вокруг этой идиллической картины.
Вообще, в это утро мы без конца со всеми фоткались. Иностранцы с аксакалами, аксакалы с журналистами, журналисты с девушками, девушки с детьми, дети с лыжебордерами, а лыжебордеры - с баурсаками. Всем все ужасно нравилось.
Произносятся речи всеми вышеперечисленными группами населения – и концерт. Как потом узнали из разговоров с местными дамами, за место на сцене была жесточайшая конкуренция и плелись интриги – всем хотелось выступить, показать детей, что-то спеть, сплясать, рассказать! В речи я не особенно вслушивалась, они были на киргизском и иногда что-то переводили на английский для гостей – но общий смысл такой: высокогорный поселок - рай для туризма летом и зимой, популярность фрирайд-базы и летней базы Жыргалана растет с ростом информации о нем. Нужно строить, нужно развивать инфраструктуру, нужно учиться гостеприимству, не сидеть по норам, а общаться, учиться, творить!
Но тут уже и полдень и будущие звезды лыжебордерства тихо утекают в раздевалку, выразительно глядя на меня: обещала, мол, пойдем!
На улице в это время уже гонки на санках, соревнования для младших, Чынгыз с мегафоном бегает и командует школьной мелкотой, ему не до нас, на нем тоже гроздьями виснут дети, разглядев под его бородой добрейшие огромные глаза.
В юртах угощение – плов, чай, сладости. Но дети не хотят сладостей. Не хотят плова. Они хотят кататься. И мы, на ходу дожевывая какой-то кусок пирога, идем на горку.
Инструктор в полях из меня получился так себе. Когда на два борда и 12 пар лыж прибегает семь десятков детей и жадно хватают любые боты без примерки, а то и прямо без бот норовят влезть в крепления – не до особых педагогических изысков. Главное, следить, чтоб без бот не катали, не ломали ног, вовремя проорать им в уши элементарные правила безопасности и имя следующего в очереди. Метель слабее не стала и весь этот безумный клубок с горящими маслинами глаз вспахивает ближайшую маленькую горку, вьется, падает, кричит, верещит, бегает по пояс в снегу вверх и вниз, теряет свои кроссовки, шапки, варежки. Никаких ратраченных трасс, понятное дело, нет, а то, что накатали для нас снегоходы – давно замело. Учиться приходится сразу в условиях паудердэя. В общем, жизнерадостный содом.
Лида с ребятами – Васей и Романом - еще как-то пытались строить эту безумную братию, и хотя бы «плуг» им поставить. У меня не получилось и этого. Но – главное, что все счастливы, мы кувыркаемся в снегу часа три с половиной, и я прошу пощады, устала бегать вверх и вниз за юными сноубордистами. Сломали стреп у борда, саранча. Лыжи вроде целы. Сдаем их в машину, детей прогоняем по домам сохнуть и облегченно идем переодеваться, в родной спальник, делать мучительный выбор: терафлю или коньяк? Коньяк или терафлю?
Вечером – вручение призов. Есть интрига - в конкурсе на лучшую фотографию с фестиваля - хороший приз: камера GoPro одной из последних модификаций, дорогая и интересная горнолыжникам штука. Мне так хочется, чтобы победил кто-то из старшеклассников, из моих, ставших на эти дни моими, поселковых детей. И вот жюри выбирает лучшие фото. Побеждает Эрлан! Тот самый парнишка, который без куртки убежал от любви вслед за моим сплитом, ходил за нами хвостом все дни, даже на женских мастер-классах сидел и что-то старался сделать. У него и правда фотки классные, своей дешевой мыльницей он схватывает отличные сюжеты. А главный восторг – это видеть его совершенно обалдевшее лицо, всему залу сразу становится радостно до слез. Заслуженный выигрыш. Думаю, он заснул с ней в руках в этот вечер.
Вечером у взрослых банкет, манты и тосты, все вдохновлены прекрасными днями, много смеются, говорят кучу хороших и совершенно неформальных слов. Небо ночью проясняется и выходит полная луна. Краски невероятные, средневековые: лиловое серебро на лысых вершинах и черный бархат елей внизу. Выходим с Пашей Гольденштейном (Trip to Kyrgystan) постоять у ручья. Я читаю стихи. А что еще делать в такой ситуации?
После фестиваля
Назавтра все уезжают. Кататься не с кем, клею камуса, прогуливаюсь вверх по ручью – и назад, одной высоко в горы нельзя. Едим жыргаланскую форель у местного рыбака, у него семь детей, жена, Джанет, кормит нас солеными грибами (дада, там еще и грибов в лесах изобилие), показывает орден: «Батыр-эне», мать-героиня.
Вечером с Эмилем идем на Сенокоску, оттуда хорошо фотографировать горы в лунном свете. Крутим зеркалку и так и сяк, но получается далеко не все, что хотелось бы снять.
На следующий день – слава всем Богам! – приезжает из города Лида. Ей тоже не с кем катать, а хочется, свежий снег же. Ноябрь, соскучились. И мы радостно идем с ней на Кызылмойнок – вдвоем далеко не залезешь, опасно. А Кызылмойнок как раз в ноябре очень хорош, рассыпчат. И снизу нас хорошо видно, вся гора лысая и открытая. Двинули!
По левому гребню идет тропа и даже несколько электрических столбов ведут к сотовой вышке. До нее идти легко и просто. Гуляют лошадки.
Дальше – уже сами, тропим. И вот на каком-то этапе оборачиваемся – а снизу за нами бежит мальчик. На горных лыжах. Без камусов. Просто бежит, елочкой, по тому снегу, где мы только что тропили на камусах. Думали – оторвемся. Ан, нет! Догнал, пыхтит, но доволен. Лет десяти пацан.
— Ты нас догнал потому что с нами хочешь пойти?
— Да, - кивает.
— Ты умеешь кататься вниз, сможешь с горы скатиться?
— Не знаю… я никогда с нее не катался!
— Куртку наденешь? – я достаю свою розовую пуховку из рюкзака.
— Нет! – хотя явно мерзнет, ни шапки, ни куртки нормальной, толстовочка. Но розовое не по-пацански, понимаю.
Что же делать? Доходим до верхнего взлета и останавливаемся. Туда его тащить опасно, там уже круто, может и сыпануть. Уговариваем спуститься по фановому, хорошо просматриваемому полю первым – если что, выкопаем.
Но пацаненок замечательно умел выкапываться сам. Упав пару раз, он приладился к свежему снегу и поехал вполне бодро, даже нарезая дуги вокруг камней. Батыр!
Ну, мы торопиться не стали. Пофоткались, благо солнце, тепло, красота. И не спеша сняли камуса и стартанули вниз. Весело попрыгали на засыпанных кустах арчи в верхней части склона и разогнались на широких и просторных нижних полях. Отличный спуск! Пацан нас уже встречает на велосипеде вместе со всей родней, чтобы сфотографироваться на все телефоны. Мы с Лидой сегодня две красотки – лыжница и сноубордистка, обе в зеленых куртках и оранжевых шапках. Пользуемся популярностью у поселян в качестве фотомоделей.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Дорога лежит дальше, в Сибирь. Еще два дня на горнолыжной базе Каракол, там как раз открытие. И все. Твое время в эдеме вышло.
Но зеленый домик с красной крышей – фрирайд-база Жыргалан – остается и будет ждать всех неравнодушных к горам и снегу. В феврале я туда приеду с компанией друзей. Летом это будет экологический центр, там можно будет пожить до или после горного трека, которых в округе множество. Можно привезти с собой родителей или более домашних друзей, оставить их на недельку заняться кумысолечением и экскурсиями по округе. Да много чего можно придумать, чтобы вернуться!
Когда улетаю из этой душевной и прекрасной страны, всегда грущу, жаль уезжать. А тут проехала всю поднебесную красоту Иссык-Куля с его венцом из белоснежных гор и ни слезинки не уронила. Гуляю по аэропорту со стаканчиком кофе, купленном на последние сомы. А передо мной таблички на трех языках:
И вот это вот «Самолетко узатуу» вдруг безошибочно нажимает в женском мозге кнопку с функцией: «рыдать в три ручья без видимой причины». Самолетко! Самолетко узатуу… Стою, слезы льются в капучино, хлюпаю носом, глядя на плавающие за стеклом боинги. Седой киргиз подбегает и начинает испуганно утешать:
— Что плачешь, кушать хочешь? На вот, самсу съешь, мне жена пекла, у нас женщины такую самсу пекут, лучшую в Токмаке!
— Неееет, спасибо, я кушать не хочу…
— Чего тогда плачешь? Мужа нет у тебя, замуж хочешь? У меня сын средний овдовел два года как, хороший муж, работящий, давай позвоню ему?
В общем, доброму байке вид женских слез был невыносим, и он был готов выдать мне в утешение что угодно – от конфетки до нового мужа. Смеюсь сквозь слезы над трагикомичностью картины, а борт наш уже выруливает к посадочной трубе.
Эй, самолетко! Не забудь поскорей вернуть меня обратно.
Мне нравится
