Как люди в СССР катались на горных лыжах? С удовольствием 
А если подробнее?
А если подробнее?
Зарождение горнолыжного сообщества в СССР
Пожалуй, можно сказать, что интерес к горным лыжам в СССР возник после Олимпиады 1956 года в Кортина д’Ампеццо, на которых Евгения Сидорова завоевала первую в истории горнолыжного спорта нашей страны медаль. Но о реальной массовости, конечно же, разговор не шёл. Причина проста: не было подъёмников и гостиниц для туристов. А те, что были, в первую очередь использовались для нужд спортивных школ.
© Чеботаев В.А.
© Чеботаев В.А.
© Чеботаев В.А.
© Фото из архива Таштагольской горнолыжной школы
На этих подъёмниках тоже встречались любители, но их было мало, и в основном это был народ «непростой»: академики, учёные и «приближенные» к руководству спортивной школы или Федерации горнолыжного спорта. С точки зрения спортсменов и тренеров «любители» только мешали проведению тренировок, поэтому их не жаловали. Да и завидовали: ведь выданное в секции снаряжение не шло ни в какое сравнение с привезённым из редких заграничных командировок.
Первые подъёмники, доступные любителям, строились в горах СССР на протяжении 1960-х. В 1963 году на Чегете была построена первая в стране канатно-кресельная дорога. Первая очередь «Эльбрусской канатки» от станции «Азау» до станции «Кругозор» заработала в 1969 году, а к концу 1960-х кресельные и буксировочные подъёмники заработали и в других регионах СССР: Домбае (Кавказ), Кировске (Хибины), Славско (Карпаты), Бакуриани (Кавказ, Грузия).
Нижняя станция подъёмника Татрапома на Кохте в Бакуриани. Первенство СССР по горным лыжам, 1987 год © Чеботаев В.А.
В 1960-х одним из самых популярных мест активного отдыха во всей стране становится Домбай. В те времена отдых на горных лыжах был доступен далеко не всем и считался развлечением для обеспеченной интеллигенции. Основные причины — отсутствие информации о местах отдыха, а снаряжение было недешёвым и доступным далеко не всем. Вот что писал Юрий Визбор об одной из самых известных своих песенок о горных лыжах:
«Написана она была на Кавказе в 1961 году. Поднимались мы на хижину Алибек в домбайской долине. Среди нас был нобелевский лауреат, физик Игорь Евгеньевич Тамм, был академик Блохинцев Дмитрий Иванович, ну и простой народ. Вот, собственно, в этой хижине и была написана песня, которая потом стала известной под названием «Домбайский вальс»…»
А позже — в 1970-х, на лыжи встали и космонавты, а «Домбайский вальс» прозвучал с орбиты.
Катались в основном на лыжах Mladost и Polsport. Круто, когда удавалось покатать на «Фишерах». В Домбае в начале 80-х функционировала детская спортивная школа, и все местные школьники занимались горными лыжами © Иннокентий Маскилейсон
Ощутимый приток новичков-горнолыжников шёл из среды альпинистов: зимой все альпинистские лагеря в Домбае, Приэльбрусье и Цее принимали горнолыжников. Путёвка на две недели для студентов, занимающихся альпинизмом, стоила то ли 20, то ли 24 рубля (стипендия в технических ВУЗах была 40 рублей, зарплата выпускника ВУЗа в одном из многочисленных НИИ — 130 рублей). А наиболее активным членам секции удавалось получить её бесплатно. Билет в плацкартный вагон стоил рублей десять, прокат и билеты на подъёмник тоже не пробивали ощутимую дыру в студенческом бюджете, инструктор полагался бесплатно. На популярное сухое вино, портвейн и хычины средства оставались. Ещё одной точкой популяризации горнолыжного отдыха была ЦВТБ «Терскол», но, во-первых, путёвки туда для не имеющих отношения к Советской Армии стоили дороже, а во-вторых купить их было непросто: информация и уж тем более реклама отсутствовали.
Известный писатель, автор «17 мгновений весны», Юлиан Семёнов любил приезжать в Домбай © Иннокентий Маскилейсон
Про одежду и снаряжение
Снаряжение в 1960-1970-х годах в продаже встречалось редко, а то, что попадало в магазины, было уже устаревшим: деревянные лыжи с прикрученными шурупами стальными кантами, низкие кожаные ботинки — и хорошо, если это были «Терскол» с клипсами, появившиеся во второй половине 1970-х, да простейшие крепления без ски-стопов, скопированные советскими заводами с моделей Marker начала 1950-х. А чтобы лыжи не убегали от своего хозяина, к ботинкам их прикручивали кто — кожаными ремешками, а кто и куском верёвки, в ход шли даже резинки от эспандера и бинты. Особым шиком было достать польские лыжи Rysi Zakopane, которые позже были переименованы в Polsport, и горнолыжные маски Okula. Только к середине 1970-х в Советский Союз начали привозить горные лыжи Elan.
1975 год. Спортсмены Таштагольской горнолыжной школы на вершине горы Холодная. Вид на горнолыжные трассы горы Буланже. Лыжи Polsport и очки Okula © Чеботаев В.А.
1976 год. Спортсмены Таштагольской горнолыжной школы на летнем выезде на соревнования в городе Лениногорск. Лыжи Elan impuls © Чеботаев В.А.
Одежда? Зачастую — шерстяные спортивные «олимпийские» брюки, толстый «кавказский» свитер и брезентовая штормовка, кожаные перчатки и связанная заботливой мамой шапочка. После нескольких падений на шерсть налипал снег, перчатки промокали. О мембранных материалах и лайкре никто и не слышал. Редко встречавшиеся на склонах наших гор горнолыжники на импортном снаряжении и в качественной «фирменной» одежде становились объектами повышенного интереса — ведь всё это стоило очень дорого и не продавалось в магазинах.
Такая ситуация сохранялась практически до начала 1980-х, когда в страну начались поставки горнолыжных ботинок Alpina и Polsport, креплений Marker M4-12 и M4-15, лыж K2, Volkl, а затем Atomic и Fischer. Появились в продаже импортные утеплённые костюмы и эластичные горнолыжные брюки, а позже и маски Uvex. Но и это снаряжение в магазинах нужно было «ловить», а если не повезло, страждущий в Москве отправлялся на горнолыжный «рынок» или в комиссионный магазин.
Статья по теме
Рекламный постер креплений Marker M40 с трёхкратным чемпионом Кубка Мира американцем Филом Маре, выступавшим на лыжах K2. Журнал «Skiing», сентябрь 1983 © Skiing Magazine
Именно на рынке можно было «поймать» одежду, перчатки и шапочки, а иногда — лыжи и крепления «со сборной команды», за которые продавцы просили неимоверные суммы. Встречалась и самодельная одежда: блестящий и легко промокающий каландрированный капрон, пух и синтепон добывались всеми правдами и неправдами — часто через секции альпинизма, в ход шли и списанные капроновые парашюты. В результате усилий народных умельцев появлялись симпатичные пуховки и горнолыжные куртки, напоминавшие картинки из чудом попавших в СССР американских журналов Ski и Skiing.
Обложки тех самых журналов «Skiing». Слева-направо: сентябрь 1983, ноябрь 1984 и ноябрь 1989 © Skiing Magazine
Такая ситуация продолжалась до начала 1990-х, ну а затем наступило мрачное время безденежья, когда можно было просто приехать в Приэльбрусье и свободно поселиться в гостинице — катающихся было крайне мало.
Про быт
Любопытно, что даже в начале 1980-х в воспетую Визбором алибекскую хижину зимой по-прежнему приезжали по путёвкам любители горных лыж, и условия были всё те же: воду добывали из-под снега, топили печь, на ней сами готовили еду из продуктов, которые приносили сюда в рюкзаках дежурные.
1985 год. Спортсмены Таштагольской горнолыжной школы на летнем сборе в Саянах © Чеботаев В.А.
Помимо снаряжения и продуктов, сюда нужно было снизу принести и уголь, и топливо для генератора, который вырабатывал электроэнергию, а обратно вниз уносить мусор. В первый день заезда полупринудительно-полудобровольно из числа «отдыхающих горнолыжников» назначалась пара крепких мужиков, которые становились «угленосами»: в чёрных от угольной пыли рюкзаках они буквально «на горбу» доставляли сюда снизу уголь. За это они были освобождены от дежурств по кухне и доставки продуктов. Кстати, задача тех, кто приносил из Алибека продукты и бензин, была немногим легче, разве что почище: ведь нужно было идти с грузом по узкой тропинке вверх несколько километров. Да и душа в хижине не было, впрочем, умывальников тоже: умывались у ручья, откопав его из-под снега, а в душ раз в неделю спускались в альплагерь Алибек, расположенный в нескольких километрах вниз по ущелью.
1983 год. Таштагол. Нижняя станция канатки ВЛ-1000 на горе Буланже. На фото слева Чеботаев В.А., справа Гредин И.Е. © Фото из архива Таштагольской горнолыжной школы
В альпинистских лагерях условия были немного комфортнее, хотя с современными отелями не сравнить. Наиболее спартанским альплагерем в начале 1980-х годов прошлого века был Алибек. Это было круто! Мы жили по 6-8 человек в комнате с единственной лампочкой и двухъярусными армейскими кроватями. В 23:00 два мощных дизеля, снабжающих лагерь электроэнергией (и, соответственно, отоплением), отключали и лагерь погружался во тьму. По ночам бывало не жарко: к утру все четыре одеяла, которые выдавались каждому, уже не слишком спасали. Спали в тёплом белье, тельняшках и свитерах, купленных на базаре в Домбае. А если ночью захотелось в туалет после вечерних чаепитий под гитару, то нужно было бежать на улицу и совершать при свете звёзд «восхождение» на обледеневший бугор, на макушке которого стояло промёрзшее сооружение типа «сортир» с буквами «М» и «Ж».
В Алибеке в те годы существовала система дежурств по кухне: дежурное отделение чистило картошку, убирало столы после еды, разносило тарелки и чайники по столам. Вечерами проходили обязательные лекции — о технике катания, снаряжении, опасностях в горах, правилах поведения на склонах, первой помощи пострадавшим. Иногда «крутили кино». Днём — лыжи, снег и солнце, потом — лекция, а вечером — чай, вино и гитара. Каждый вечер на компанию заваривалась пара трёхлитровых банок с чаем и народ собирался «на гитару».
Песни, чай, сушки, пряники, конфеты и обязательные байки — такое вот апре-ски. Других развлечений не было, а до Домбая с его барами и бассейном нужно было идти километров пять пешком в темноте под вой шакалов, да и стаи диких собак одинокого путника ночью могли сильно понадкусывать. Конечно, были походы в магазины за алкогольными напитками, и в бассейн гостиницы «Горные Вершины», и бурные краткосрочные (чаще всего — продолжительностью в смену) романы, и памятные встречи Нового года, и дружба.
Романтичные прогулки с отогреванием замерзающих рук под пуховкой партнёра и совместным любованием залитыми лунным светом вершинами тоже входили в апре-ски. А можно было договориться с соседями по комнате, чтобы они обеспечили своё отсутствие «с 16:00 до 18:00, бутылку ставлю!», и тогда уют и интим были практически гарантированы (ни слова о том, что гигиенические процедуры при душе раз в неделю и наличии ледяной воды в умывальнике на 8 раковин в общей комнате — дело непростое). Да-да, приехавшие вместе муж и жена жили в разных комнатах…
Чегет, первая половина 1980-х. Георгий Дубенецкий третий снизу © Георгий Дубенецкий
Про инструкторов
Работа инструктора в те времена тоже сильно отличалась от существующей сегодня индустрии. В первый день смены все участники выходили на склон, где инструкторы просматривали их технический уровень и распределяли по отделениям, в которых было примерно по 15 человек. И дальнейшее катание происходило под руководством инструкторов в составе отделений.
Однажды мне пришлось работать с группой из 17 девушек — абсолютных новичков, и каждой приходилось собирать сработавшие крепления, которые разваливались при открытии, регулировать усилия срабатывания, помогать подняться после падения на совершенно неподготовленных для катания бугристых склонах. Добавляло «перца» в занятия ещё и то, что канты полученных в прокате лыж не точились никогда и были буквально круглыми, так что, если склоны были леденистыми, управлять лыжами было почти невозможно… Понятно, что эффективность таких занятий была минимальной: к концу двухнедельных ежедневных занятий реально поехало человек пять — наиболее упорных. Но те, кто действительно хотел научиться и в условиях групповых занятий имел возможность это сделать.
Очередь на бугель. Чегет, первая половина 1980-х. Инструкторов можно было легко узнать по пуховкам ВЦСПС и повязкам на рукаве © Георгий Дубенецкий
Правда, для этого действительно нужно было постараться: узкие, длинные и почти без выреза лыжи требовали больше времени на освоение базовых технических приёмов, да и склоны были не такие ровные и плотные, как в наши дни. Рыхлый снег затруднял манёвренность лыж длиной больше двух метров, все приёмы необходимо было выполнять акцентировано. А о том, чтобы прокатиться «карвингом», используя глубокий боковой вырез, речи не было: радиус у лыж тех лет приближался к 50 метрам — в три-четыре раза больше, чем у современных моделей. Техника катания использовалась самая разная — плуг, упор, базовый поворот на параллельных лыжах. А продвинутые лыжники осваивали различные варианты коротких ритмичных сопряжённых поворотов (годиля) и катание по буграм, а если повезло со снегопадом — то и по целине.
Инструктора в то время были в большом дефиците. Иногда на должность инструктора брали умеющего стоять на лыжах знакомого кого-то из руководства альплагеря или турбазы. В результате встречались и не слишком опытные. Девизом таких инструкторов было: «Инструктор должен уметь делать три вещи: пить водку, любить женщин и играть на гитаре…» Про умение кататься на горных лыжах речь не шла.
Инструктор должен уметь делать три вещи: пить водку, любить женщин и играть на гитаре…
Исключением были наиболее квалифицированные инструкторы альпинистских лагерей и ЦВТБ «Терскол», где ежегодно проходили школы инструкторов, попасть в которые было совсем непросто. В те годы практически все продвинутые лыжники грезили о заветных «корочках» — инструкторском удостоверении, благодаря которому можно было месяц провести в горах, оплатив только дорогу и «разные нехорошие излишества».
Катание
День начинался с обязательной зарядки, потом линейка, завтрак и на склоны. Причём начинающие везде ходили пешком, а в лучшем случае пользовались бугелями. Склоны рядышком — буквально пару сотен метров проходишь от лагеря вверх по ущелью — два или три бугеля «с крючками». Так было в Алибеке, Адыл-Су, Цее, да и других альплагерях. А в Приэльбрусье более опытные катальщики на автобусах отправлялись покорять склоны Чегета или Эльбруса под руководством инструкторов, катание в одиночку было практически запрещено. Самые опытные горнолыжники совершали спуски по свежему снегу, вдали от трасс. О том, что это называется «фрирайд» или о лыжах с талией вдвое шире тех, на которых тогда катались по всему, включая целину, даже и не мечтали. Катание вне трасс, вдобавок, было чревато встречей со спасателем, который мог запросто отобрать одну лыжу — и добирайся потом как хочешь до подножия склонов, где тебя ждал неприятный душеспасительный разговор. Лыжу, конечно, отдавали — но день-то был уже испорчен!
Катание вне трасс, вдобавок, было чревато встречей со спасателем, который мог запросто отобрать одну лыжу — и добирайся потом как хочешь до подножия склонов, где тебя ждал неприятный душеспасительный разговор. Лыжу, конечно, отдавали — но день-то был уже испорчен!
Немногим более комфортным был отдых и на военной турбазе «Терскол»: дисциплина была строгой, а к обязательной зарядке и катанию только с инструктором добавлялись не менее обязательные концерты художественной самодеятельности, создание стенгазет и спартакиада, а в завершении смены — соревнования. Разве что дежурств по кухне не было.
В туристических гостиницах Приэльбрусья и Домбая проживание было комфортнее, режим — свободнее, но и путёвки туда стоили заметно дороже, а добыть их тоже было непросто. В те времена существовало «Бюро по туризму и экскурсиям», где эти путёвки и продавались. Но поскольку у каждой сотрудницы этой организации было огромное количество знакомых и не очень людей, которые делали ей подношения в виде наборов конфет, армянского коньяка или ещё какого-нибудь «дефицита», заканчивались вожделенные путёвки обычно ещё до поступления в свободную продажу.
Отделение горнолыжников на склоне. Автор статьи Георгий Дубенецкий в центре группы в оранжевом пуховике. Вторая половина 1980-х © Георгий Дубенецкий
Получасовая очередь на подъёмник в Домбае или Приэльбрусье была нормой. Приходилось стоять и подольше, особенно в дни массового наплыва экскурсантов — в просторечии «шапок». Часы, проведённые в ледяном «вагончике» в очереди на медленно ползущий вагончик на склоне Эльбруса, помнят все бывавшие в те годы в этом регионе. А когда наконец, поднимался наверх, под ногами лежали бугристые, иногда обледеневшие склоны. Ратраки на склонах были — вот только использовали их не по прямому назначению, а главным образом для доставки горячительных напитков сотрудникам канатных дорог, так что ровный склон можно было застать только сразу после снегопада.
Ала-Арчинский ледник, г. Бишкек (тогда — г. Фрунзе), Киргизская ССР. Спортсмены на летних сборах, 1981 год © Фото из архива Таштагольской горнолыжной школы
Ещё одним вариантом горнолыжного отдыха были самостоятельные поездки в Карпаты, где самым «крутым» местом для катания была гора Тростян в посёлке Славско. Путёвки, как и в другие места, достать было практически невозможно, так что в основном компании горнолыжников размещались в частном секторе — в обычных деревенских домах с печками и удобствами на улице. Выгрузившись из поезда, нужно было перетащить весь скарб, включая и массу продуктов на всю поездку, на пару километров — а потом найти дом, в котором найдётся свободная комната. Ближайший душ — или в спортивной гостинице «Динамо», или в кочегарке, а баня — в городке Стрый, куда нужно было добираться на электричке. Обледеневшие бугристые склоны, единственный кресельный подъёмник и несколько стареньких буксировочных — вот и весь незамысловатый «сервис». Об инструкторах и прокатах речь не шла.
1980-е. Собрание перед любительскими соревнованиями. Шуколово © Георгий Дубенецкий
На многих крупных предприятиях работали горнолыжные секции, наиболее инициативные руководители таких секций договаривались с председателями колхозов в Подмосковье, Ленинградской области и окрестностях других крупных городов — в основном Урала и Сибири, о выделении земли, подключении к электросети. И на небольших склончиках зимой работали десятки, а то и сотни самодельных подъёмников, которые использовали члены секций и «приближенные лица».
Выезжали на субботники и воскресники — косить траву, утаптывать снег, натягивать тросы, копать канавы для электрокабеля. А зимой отправлялись в электричках дружной компанией единомышленников на целый день на склон — участвовали в соревнованиях, обсуждали недавно вышедшую на русском языке книгу Жоржа Жубера «Горные лыжи: техника и мастерство». А в тёплые весенние дни кто-нибудь захватывал гитару, после катания большие компании собирались в тесный круг и накрывался импровизированный «стол».
Ну а в середине 1990-х начался уже другой период — стали доступными горнолыжные туры в Европу и постепенно всё больше любителей горных лыж открывали для себя курорты Альп. На рынке, который к тому времени находился на улице Сайкина — у входа в дом, где сейчас находится известный всем продвинутым любителям горных лыж Москвы магазин «Спорт-Марафон» и в первых магазинах — «Канте» и «АльпИндустрии» появилась масса новенького снаряжения, непонятно какими путями попавшего в Москву.
К 1997 году заработали уже три очереди подъёмников комплекса «Альпика Сервис» в Красной Поляне, открылись первые частные отели. Начали строиться «цивилизованные» места катания и поблизости от крупных городов — в 1997 году заработали первые современные подъёмники парка «Волен». С этого времени и началась история горнолыжного отдыха, каким мы его знаем сегодня.
Георгий Дубенецкий, Шуколово. 1980-е © Георгий Дубенецкий
А тогда — в 1970-1980-е? Весело было! Мы были молодыми, вокруг были горы, рядом хорошая компания и совсем близко — озорные глаза подруг. И можно было нестись по склону, наслаждаясь управляемой тобой скоростью и точно знать, что «во-он там, перед тем бугром, я поверну». И поворачивать с точностью до нескольких сантиметров. И с жаром обсуждать достоинства новых лыж, и дать прокатиться товарищу, и встречать старых друзей прямо на склоне или в очереди на однокресельную канатку. И поздно ночью по очереди вслух читать только что вышедший «Завтрак с видом на Эльбрус» Юрия Визбора, и не говоря ни слова, разойтись — он уже всё сказал за нас.
1987 год. Первенство СССР по горным лыжам. Бакуриани. Спортсменки сборной Кемеровской области получают последние ценные указания от тренерского состава © Чеботаев В.А.
И в конце смены, в последний вечер — обязательное посвящение в горнолыжники на учебном склоне, когда откуда-то сверху, из кромешной тьмы, спускаются на лыжах разукрашенные «черти» с факелами в руках, все встают на одно колено и хором произносят клятву: «…а если горные лыжи будут мешать моей работе или учёбе, клянусь бросить эту работу или учёбу»! А потом, конечно же, вечеринка до утра…
Что ещё нужно для абсолютного счастья?
Мне нравится
